Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью

«Иван Иванович», не имея приказа работать на поражение, выстрелил и попал точно в магазинную коробку поднятого пистолета, и тот, исковерканный, улетел в дальний угол зала. Хорошо, палец владельца с собой не прихватил.

Четыре ствола нацелились в Валентина и роскошную женщину Дайяну. Ей ничего не оставалось, как протянуть вперед раскрытые ладони, показывая, что она тоже безоружна.

— Или мы таки поговорим спокойно, или у вас будут совсем большие неприятности, — сказал, веселясь, Новиков, вспомнив совершенно обратную ситуацию, когда «завороченная» в яркие шелка аггрианка говорила с ним тоном одесской бандерши.

Здесь, в отличие от лихаревского дома в Пятигорске, он уже ничего более не опасался. «Иль погибнем мы со славой, иль покажем чудеса!»

Очевидно, что База брошена и медленно приходит в упадок наподобие Замка Антона. Только, наверное, аггры не додумались до «одушевления» здания, и авторегенерация ему не свойствена. Возможно, этот зал — единственное место, где Дайяна умудряется поддерживать порядок и рабочий режим. Ох, и скучно ей тут, наверное…

— Догнали, мать вашу… — тоскливо выругался Валентин, сел, скрестив руки на коленях.

— А ты как думал? Одиночка всегда проигрывает организации. Закон природы, — назидательно ответил Новиков. — И теперь, как любил говорить твой приятель Заковский в бытность еще Левой Задовым: «Ми тебя будэм пытать, ти нам будэшь отвечать». Не бойся, не бойся, он просто путал русские и украинские слова, по-украински «пытать» означает просто «спрашивать». Это русский в развитии речевой и иной практики пошел несколько дальше…

Дайяна села на своей кушетке, вновь, как при первой встрече с Андреем и Берестиным, сверкнув сквозь разрезы «сари» белизной пышных обнаженных бедер.

Величественного спокойствия она не потеряла, да и не собиралась, судя по всему.

— Что же вы, Сильвия, в сторонке прячетесь? — с легкой издевкой обратилась она в полумрак. — Подходите, примите участие в последней беседе. Комплексовать не нужно, к вам — никаких претензий. Да и кто их вам мог бы предъявить? Не я же… — хозяйка базы непринужденно рассмеялась. — Но вообще приятно, что вы ощущаете некоторую неловкость и двусмысленность своего положения. Наверное, я при последней встрече не нашла верных слов, а то все могло бы повернуться по-другому…

— О чем вы? — спросил Новиков. — При последней встрече с ней? Или со мной? Кажется, тогда мы сказали друг другу все, что хотели…

— О том, о другом и о третьем тоже. Господин Шульгин наш прощальный разговор совсем не помнит?

— Великолепно помню, — Шульгин присел напротив аггрианки, положил «ППСШ» так, что он смотрел дульным срезом прямо ей в живот.

— Нет. Когда вы из квартиры Лихарева и тела наркома перенеслись сюда, для воссоединения с исходной личностью, мы, то есть я, Валентин и вы сидели в гостиной вашего Форта и кое-что обсуждали…

Сашка выглядел растерянным.

— Такого — не помню. Я переход совершил из тела Шестакова сразу в свое, в одесских катакомбах…

— Я постаралась, чтобы ни вы, ни Лихарев этого не запомнили. Однако встреча была. Признаюсь честно, я попыталась на вас несколько… повлиять. Исключительно к взаимной пользе. Мы тогда находились в просвете между четырьмя временами сразу, и если бы вы сумели… Нет, если бы у меня получилось, не потребовалось бы ничего того, что произошло с момента «одесских катакомб».

Новиков, Шульгин, да и все остальные тоже видели, что Дайяна захватила инициативу. Или она не хотела подвергаться унизительной процедуре допроса, предпочитая рассказать все, что сочтет нужным, или до сих пор на что-то рассчитывает. Пытается выиграть время.

Это у нее вряд ли получится — пять человек с очень по-разному устроенными мозгами ей не перебороть без какого-то сверхмощного широкополосного устройства. Так есть вдобавок и роботы, которых перепрограммировать может только главный процессор «Валгаллы».

Нечего опасаться, пусть поговорит, от своего имени или от чужого…

На всякий случай Левашов приказал двум «помощникам» обойти Базу, осмотреть помещения, в случае обнаружения враждебно настроенных существ — задержать или уничтожить. По обстановке.

— Никого здесь нет, не затрудняйтесь, — впервые подал голос Лихарев.

— Пусть разомнутся, хуже не будет, — отмахнулся Олег.

— Если База брошена, — поинтересовался Новиков, — кванги сюда не залетают? Есть, наверное, чем поживиться…

— Они в том времени остались, где никакой базы больше нет. Ваш форт, может, и пограбили, я там больше ни разу не была.