Сергей Слюсаренко - Красный сигнал

Во вторник приехали два больших желтых «Икаруса». Нам выдали в столовой каждому пакет с пайком на весь день, посадили в автобусы, и мы поехали. Оказалось, что ехать очень долго. Мы уже и засыпали, и просыпались, и петь надоело. Потом съели свои пайки. Сначала съели конфеты, печенье, а потом уже сухую вермишель из коробочек и ломтики сыра и колбасы из запаянных пакетиков, хоть есть и не хотелось.

Приехали мы к обеду. Нас сразу военные построили и повели есть. А потом там же, в столовой, был утренник. Ну, мы выступили, вот только нашу с Рудиком инсценировку показать почему-то не разрешили. И на сцену не разрешили в носках со шнурками выходить. Но все равно на концерте нам хлопали, правда, я так и не увидел ни одного сталкера, только военных.

Потом вечером, когда уже надо было уезжать, я все-таки переоделся, как хотел, взял с собой меч, мне удалось его в автобусе спрятать наверху, где полочка для вещей. Я Рудику говорю: пошли, нам же разрешили посмотреть, как там, на пропускном пункте, живут, вот и прорвемся. А он сдрейфил. Стал говорить, что ногу натер и идти не может и что отец его за противогазы, если потеряем, выпорет. И мне не дал противогаз.

Но я отказываться не собирался. Я взял меч, вышел из автобуса и пошел к КПП. Сначала быстро, а потом немножко медленно, потому что непонятно было, что делать дальше. Я думал, они или не заметят меня и я проскочу, или поймут, что мне очень надо в Зону, и пустят. Я даже придумал, что я им скажу: «Меня Стрелок ждет!» Но военные возле КПП стояли и о чем-то своем говорили. Я уже вплотную подошел, ну, думаю, сейчас рвану. Я раз мимо них прошел, потом второй. Я даже специально шел так, чтобы было видно шнурки на носках, чтобы они поняли, что я как настоящий сталкер. А они смотрели на меня и улыбались. Вежливо так. А потом вдруг откуда ни возьмись воспетка прибежала, за руку меня схватила и отвела в автобус. Я так понял, это Рудик ей проболтался. И уехали мы обратно в лагерь. Обидно. Хорошо хоть, я никому, кроме Рудика, не сказал, что в Зону ухожу.

2018 год

Когда я вспоминаю, как тогда, много лет назад, попытался попасть в Зону, у меня начинают от стыда гореть лицо и уши. Конечно, у меня не получилось тогда прорваться в Зону, я был маленький и ничего не знал и не умел. В общем, после той поездки я и думать забыл о Зоне. К бабушке не ездил уже два года, мама решила, что мне нельзя отвлекаться от учебы, и сказала, что такие каникулы, когда ребенок полностью бесконтролен, меня расхолаживают. Дядя Саша при этом говорил маме, что нельзя лишать мальчика свободы, но в определенных пределах. Да ладно, я все равно знал, хоть и никому не говорил, что все равно когда-нибудь вернусь в Зону.

Конечно, я не жил все эти годы одной мыслью. Так, иногда вспоминал. А потом мы переехали на новую квартиру, в самый центр города. Ну, почти в центр. Меня перевели в новую школу, с математическим уклоном. Ребята в новом классе оказались вроде нормальные. С двумя я подружился. Конечно, в основном дружил я с ребятами из дома. У нас даже команда своя получилась. Юрка Грушевский — мой ровесник и, в общем, мой лучший друг. Еще Володя, которого сразу прозвали Абочка. Он сам вообще был виноват — рассказал, что, когда был маленький, так называл автобус — «абочка». Ну и третьим был Андрюха Кузнецов — Кузя. Он хоть и младше нас был на два года, но классно играл в футбол.

Мы сразу с Юркой и Вовкой сделали телефон — протянули провода через весь двор, и у каждого был микрофон, наушник и батарейка. Когда нужно было уроками заниматься, играли в морской бой. Конечно, у любого есть сотовый и обычный телефон и интернет есть, но тут же все своими руками сделано. И говорить можно было, когда хочешь и сколько хочешь. А после Нового года на каникулах мы из елок, которые выбрасывали соседи, строили настоящий лес. Втыкали елки в снег за гаражами и представляли, что это партизанский лес. Мы делились на две команды — немцев и наших. И засады устраивали. Конечно, понарошку.

Однажды Грушевский предложил, что надо играть не в партизан, а в сталкеров. Мне почему-то не захотелось, и я ушел домой. Сказал, что маме обещал пораньше вернуться. В окно потом видел, как они там разложили костер и сидели вокруг него. После еще Кузя приходил, звал во двор, мол, классно разыгрались и сейчас еще не хватает пацанов для игры, потому что кровососов мало. Я сказал, что уроки делаю. Он посмотрел на меня удивленно, что, мол, за странный человек, который на каникулах уроками занимается. Ну, не хотелось мне в «Сталкера» играть, и все.