Владимир Царицын - Ген мужества

- А чем это из твоих пакетов так вкусно пахнет? – повел носом Стас. – Чем-то копчененьким.

- И копчененьким и солененьким, - усмехнулся Юра. - Дальневосточные гостинцы. Мне их в дорогу мои товарищи бывшие партизаны собрали. - Он поднял пакеты с пола, не найдя взглядом стола, поставил на приборную панель, стоящую посреди рубки. Принялся не спеша вытаскивать из них свертки и банки. – Тут и чавыча копченая, и икра лососевая малосольная, и крабовое мясо, и корюшка вяленая и селедочка тихоокеанская, - он сделал паузу и хитро улыбнувшись, сказал: - А есть и кое-что, что ты, Стас, своим чутким носом унюхать никак не мог, ибо закупорен сей продукт весьма надежно, дабы ни капли не пролилось… Але оп! – и с этими словами жестом фокусника Юрий извлек из пакета четвертную химическую колбу с притертой пробкой, под самую горловину заполненную прозрачной жидкостью.

- Никак водка? – ахнул Прохор.

- Обижаете, господин бывший штаб-ротмистр, - довольно улыбнулся бывший поручик, - чистый спирт.

- Да ну! – выдохнул Стас.

- Так точно, C2H5OH. Произведен в подземной лаборатории города Энска знаменитым химиком Горицветом Филиппом Владимировичем и передан мне с настойчивой рекомендацией употребить по назначению в компании боевых друзей.

- Мы тут со Стасиком давеча о сухом законе разговаривали, - вспомнил Прохор. – А у меня, между прочим, уже второй день нос чешется.

- Нос чешется – это к драке, - сказал Стас, - а драться нам теперь не с кем.

- Нет, мой нос другое чует, - рассмеялся Прохор. – Не биту мне быть, но пьяну! А примета твоя, Стас, неправильная – к драке кулак чесаться должен.

Первую выпили, не чокаясь.

- За Семена Семеновича Воробьева, отдавшего свою жизнь во имя спасения человечества, - сказал Стас.

- За нашего Воробья, - тряхнул чубом Прохор.

- Царство ему небесное. – Юрий перекрестился. Его примеру последовали остальные.

Выпив помолчали, вспоминая погибшего друга.

- Неугомонный был мужик, Семен, - вздохнув, сказал Прохор. – Все в бой рвался…

- Не нужно было мне его одного в Энске оставлять, - с сожалением произнес Юрий. - Надо было хоть Жилина при нем оставить.

- А что бы Жилин сделал? – возразил Стас. – Удержал бы? Сомневаюсь… А где он, кстати, союзник наш?

- Со мной прилетел, к брату пошел. У них там сегодня что-то вроде дня памяти погибшим соплеменникам организуется. Знаете, сколько их полегло? Мне Жилин сказал, у них, у крдаков, перепись быстро делается. Из четырех миллионов прибывших на Землю крдаков чуть больше трехсот пятидесяти тысяч в живых осталось. Гиганты, когда поняли, что те их предали, всех кто убежать не сумел или не стал из гордости, огнем пожгли.

- Война, - вздохнул Прохор, - она не щадит никого.

- Надо похоронить Семена на родине, в Сибири, в селе Кривощеково. - сказал Стас. – Он мне наказ перед смертью дал. Вот только не уверен я, есть ли оно теперь, это село.

- Все сделаем, как положено, - кивнул Юрий. И Кривощеково это найдем и кладбище, где родные Семена похоронены. А если не сохранилось ничего, все равно там, в тех краях, в земле сибирской прах Семена покоиться будет.

- Давайте, братцы, еще по одной, - предложил Стас. - За победу выпить надо. Мы в нее верили и она пришла.

- Не только верили, но и кое-что сделали, чтобы она быстрей настала, - дополнил слова товарища Юрий.

Едва он потянулся к колбе, намереваясь наполнить стаканы, в рубку ворвался запыхавшийся Федор Джонович Скворцов.

- А вот и я! Привет, мужики! О, Орел, и ты здесь! Как здорово!

- Что все мы здесь сегодня собрались, - громко продекламировал Стас строчку известной лишь ему одному бардовской песни.

- Да-да, это просто замечательно, что мы, наконец, собрались все вместе! - Федор буквально светился счастьем. Он бросился к друзьям, обнял каждого, поздравил с победой. А потом, заметив колбу, стаканы и разложенные на приборной панели закуски, повел носом и удивленно спросил:

- Вы что - пьете?! – и тут вдруг огорошил всех: - Это дело. Но почему без меня? Я что, больше не друг вам?

- Так ты ж где-то шляешься, - радостно улыбнулся Стас. – Откуда нам знать, когда ты нас своим присутствием осчастливишь?.. А тебе вроде как нельзя, у вас же сухой закон.

- Какой-какой закон?

- Сухой. Это когда спиртное запрещено.

- Что-то я ничего о таком законе не слышал, - покачал головой Федор. – Кто это тебе такое сказал?

- Как это? Ты ж сам рассказывал в день нашего воскрешения. Мол, никаких спиртных напитков не употребляете. Ну, тогда, забыл что ли? Когда еще змеиным супчиком нас потчевал.