Дмитрий Глуховский - Последнее убежище (сборник рассказов)

— Ну, как? Сможешь?

Тихон попытался пройтись без поддержки и кивнул. Не считая легкой боли в коленях, тошноты и головокружения чувствовал он себя сносно.

— Отлично, — без энтузиазма отозвался сталкер. — Тогда полезешь первым, дождешься нас внизу.

Старик неуклюже забрался внутрь вентиляционной шахты и, мертвой хваткой вцепившись в трос, принялся осторожно спускаться, упираясь ногами и спиной в стены трубы. Гулко приземлившись, он подергал за веревку, давая понять сталкерам, что все в порядке. Через пару минут те присоединились к нему.

Согнувшись в три погибели, Тихон и двое проводников медленно продвигались по бесконечному лабиринту шахт. Казалось, он не имел конца. Кое-где старику удалось разглядеть светящиеся зеленые пятна. «Плесень», — отметил он про себя. Свернув в очередное ответвление, Тихон хотел было остановиться, но тут впереди блеснул слабенький огонек света. Подгонять Тихона не было нужды, и через минуту он уже стоял в узком коридорчике, где даже втроем было довольно сложно разминуться.

Один из его спасителей скрылся в одной из многочисленных подсобок, заполнявших практически все пространство узенького хода, где они очутились. В подвале было темно и сыро. Стены покрывали глубокие трещины, пустившие свои корни во всех направлениях. В бетонном полу зияли дыры, до лучших времен прикрытые гнилыми досками. С трудом сняв липкую маску противогаза, Тихон вопросительно взглянул на оставшегося сталкера.

— Сейчас откроют, — успокоил старика тот.

Вблизи что-то щелкнуло, фыркнуло, зашипело. Глухая стена вдруг стала расползаться прямо на глазах. Сжимая в руках ружье и противогаз, старик замер, как изваяние. Перед ним открывались врата. Врата в Рай.

Гермоворота, натужно пыхтя, медленно приоткрывались, осыпая плитку пылью и ржавчиной. Колеса на миг остановились, будто лишенные сил, но все же через несколько секунд вновь потащили дверь по дугообразным рельсам, монотонно скрипя.

Теперь старик мог быть уверен: он дошел.

Вот она — конечная станция.

Вот она — новая жизнь. И какая разница, сколько ее осталось.

— Куда тебя посылают?

В свете прикроватного ночника широко раскрытые глаза Ольги ярко сияли. Игорь поймал себя на мысли, что может бесконечно долго смотреть в эти глаза. Он провел рукой по ее распушенным волосам, потом опустил руку и положил ладонь на пока еще плоский и мягкий живот жены.

— Это неважно. Главное, что, когда я вернусь, у нас все будет хорошо.

Прежде любая его неуклюжая попытка уловить биение крохотного сердца их собственного, не зачатого из пробирки ребенка вызывала у Ольги улыбку, но только не сейчас.

— Скажи, куда тебя посылают? — требовательно повторила она.

— На правый берег, — нехотя ответил Игорь. — Большего я не могу тебе сказать. Но это настолько важное дело, что… В общем, старик разрешил оставить мне, то есть нам, малыша.

По телу Ольги пробежала дрожь — Игорь буквально почувствовал это сквозь кожу, — а ее глаза округлились от ужаса.

— Ты сказал Грахову о ребенке? О нашем ребенке?!

— Сама подумай, мы же не могли скрывать твою беременность вечно. Рано или поздно это все равно стало бы заметно. А тут такой случай… Пойми, тебе совершенно не о чем волноваться. Грахов мне лично обещал: если все получится…

Ольга не дала ему договорить:

— Если получится? То есть, может и не получиться?

— У меня все получится, и нам больше не придется ничего скрывать. И ты не будешь бояться.

— Не буду бояться, — шепотом повторила за ним Ольга. — Я уже не представляю, как это: жить без страха. Днем что-то говорю, отвечаю на вопросы, а внутри все трясется. А уж если рядом оказывается Войтович! Знаешь, Игорь, мне кажется, эта ведьма что-то подозревает. Сегодня, когда я сдавала кровь на анализ, она так посмотрела на меня, что я чуть в обморок не упала.