Виктор Ночкин - Череп мутанта

Находка в долговском архиве всего лишь подтвердила мою догадку. Ну да, теперь я точно знал, кто такой «Б.» из записки Щацкина-младшего, поставлявший информацию секретным службам, но игравший против них. Он выдал себя – из-за спешки ли, по глупости или из жадности… теперь уже не важно. То, что я увидел его на фотографии рядом с Хурылевым, развеяло сомнения. Теперь я знал, за какую нитку тянуть, чтобы распутать узел на линии моей жизни. Эх, не оборвать бы… Вот потому, что последний шаг должен был стать очень рискованным, – потому я и волновался, дожидаясь завершающего, решающего хода в затянувшейся партии.

Теперь не в моих силах было что-либо изменить. Все, что от меня зависело, я сделал.

Даже после того, как Качюлис торжественно вручил мне распечатку, я не убрался с базы «Долга», потому что таков был заранее разработанный план. Я должен ждать здесь. Чтобы не так тягостно было дожидаться, я старательно обманывал себя – делал вид, что продолжаю заниматься расследованием. Испросив разрешения Качюлиса, рылся в файлах, относящихся к «Монолиту» и О-Сознанию. Понятно, к секретной части архива меня не допустили, но всякое не рассортированное барахло позволили поковырять. Прибалту было не до меня – он восстанавливал базу данных, бегал от одного компьютера к другому с флэшками, препирался с электриками, требовал, чтобы кабели тянулись именно таким образом, как ему хочется, настаивал, чтобы оргтехнику расположили так, как он привык… Местное начальство куда-то свалило, и Качюлис спешил закончить до возвращения шефа.

Сперва я старался сидеть тихонько и не привлекать к себе внимания, но потом сообразил, что до меня, в сущности, никому нет дела, я примелькался, стал чем-то вроде предмета обстановки.

Каждый день являлся Рожнов с сыном. Качюлис ставил обучающие программы, Коля проходил материал седьмого класса средней школы. А может, восьмого, я не присматривался. Капитан воспользовался ранением, чтобы оставаться на базе с сыном – увозить Колю на блокпост или во временный лагерь он больше не хотел. По-моему, Рожнов боялся, что его со дня на день отправят куда-нибудь – в конце концов, раны были не опасными, я часто видел, что на задания в группировках посылают людей, пострадавших серьезнее. А уж одиночки и вовсе такую мелочь не считают причиной для отдыха. Вот и вышло, что мы оба, я и капитан, прятались у Качюлиса.

Дроздовцев свалил на третий день – ему строгая дисциплина в долговском лагере была не по нутру; а я так и торчал на базе группировки. Пару раз заикнулся, что могу заплатить, как все одиночки. Мне, конечно, сказали не болтать глупостей, но вообще-то наверняка со стороны смотрелось странновато, что я завис на этой базе.

Короче говоря, я нарочно описываю свое ожидание так долго и нудно – чтобы понятно было, как я скучал в этом лагере, ожидая развязку.

Закончилось все это на пятый день. Я сидел у Качюлиса и разглядывал план опорной базы «Монолита», разгромленной долговцами в прошлом году. Возможно, укрепления сектантов оборудованы по единому шаблону, тогда не лишним будет держать в голове общую схему. За соседним столом Коля Рожнов украдкой, прикрыв окно с обучающей программой и отключив звук, резался в какую-то дикую стрелялку, экран периодически заливался красным… В общем, все было буднично и серо, как дождливое утро в Зоне… и могло показаться, будто предстоит еще один скучный день.

Из караулки за дверью донесся голос Рожнова, и мальчишка поспешно защелкал клавишами, заметая следы преступления. Вообще-то он обычный паренек, разве что слишком молчаливый. За время нашего знакомства я слышал, что он произнес самое большее десяток слов за раз, и треть из них была «папа». Так вот, он стал быстро переключать программы, чтобы отец, не приведи Зона, не узнал о вопиющем нарушении режима, но капитан в его сторону и не глянул сразу направился ко мне. – Хромой, тут такое дело…

– Что-то произошло?

– Угу. Явились по твою душу. Полковник. Слышал о таком человеке?

– А кто это?

Долговец покосился на роющегося в паутине кабелей прибалта и, понизив голос, сказал:

– Это псих. Числится нашим, но вообще-то он больше сам по себе. Он в самом деле полковник из миротворческого контингента… бывший.

– А я ему зачем?

– Не знаю… Но ничего хорошего от Полковника не… Идет.

В караулке снова раздались голоса, потом кто-то коротко выкрикнул команду, которой я не разобрал, щелкнули каблуки, протопали тяжелые шаги… дверь распахнулась. На пороге встал коренастый мужчина в военной форме без знаков различия. На первый взгляд ничего особенного, человек как человек. А на второй начинаешь понимать: в этом существе от человека-то почти ничего не осталось, он выжжен Зоной, перестроен ею под себя. Кожа Полковника казалась одновременно и неестественно сухой, и блестящей. Он походил на медную статую в собственную честь. На гладком лице поблескивали глаза – они казались отлитыми из стали. Прямо робот какой-то. Полковник окинул взглядом комнату и шагнул ко мне. Следом вошли трое, один, как и офицер, в военном бронике, двое в обычных долговских черных комбезах. Рожнов повернулся навстречу гостям.