Виктор Ночкин - Череп мутанта

– Да, – снова обернулся Рожнов. Одной рукой капитан придерживал заснувшего мальчика. – Конечно. Хромой. И вообще… ты… Короче, я твой должник.

Похоже, последняя фраза далась капитану нелегко – не привык он ходить в должниках.

– Да брось. Ты такой же должник и свободовцам с Дозой… Хотя… Капитан, слушай, у вас в «Долге», говорят, порядок армейский, все под учетом, под контролем? Картотека, информация на сталкеров, на все группировки?

– А что?

– Можешь мне помочь? Нужна информация. Сумеешь устроить, чтобы я в вашем архиве покопался?

– Нет вопросов, – тут же отозвался Рожнов. – Насколько моего допуска хватит, все получишь. Нужно больше – я перед начальством походатайствую.

– Нужна информация по банде Бори Козыря, есть ли у них связи с «Монолитом». Если есть, то какого рода… Ну и кое-что по мелочи.

– «Монолит»? Ну и интересы у тебя, Хромой! – Доза улыбнулся. – Я слышал о Боре, даже пересекались года три назад. Мелкая сошка, и с «Монолитом» он никак не связан, это наверняка. Боря Козырь – шпана, шустрил у «Агропрома» и южней, обычная банда мародеров. Мы их еще тогда хорошо потрепали. Потом, я слышал, Боря и вовсе из Зоны убрался. Кое-кто из его корешей, правда, тут завис… Эх, хорошее время было… Военные к нам почти не лезли, бандюков гоняли, как хотели…

– Я его пацанов не в Зоне повстречал, – пояснил Хромой, – на большой земле. Но следы в Зону тянулись, и «Монолитом» там пованивало. Очень нужно узнать.

– Узнаем, – повторил Рожнов. – Завтра свожу в архив, поговорим с Перченым. Я сам поговорю.

Потом шоссе закончилось, машина свернула на старую грунтовую дорогу, с обеих сторон обсаженную тополями. Камышу, должно быть, не хотелось включать фары, тянул до последнего, но пока добирались по раздолбанному пути к лагерю, стало совсем темно. Водитель врубил ближний свет и убавил скорость, хотя джип и до того двигался медленно. Когда невысокие холмы, между которыми петляла дорога, расступились и впереди показалась темная громада заводского комплекса, подсвеченная снизу тусклыми огнями, Рожнов пошевелился, чуть сдвинул сопящего у него под боком сына. Потом Хромой расслышал тихие щелчки кнопок ПДА – капитан высвободил руку, чтобы связаться с базой.

Автомобиль осторожно съехал с грунтовки, несколько раз нырнул на ухабах, миновал прореху в сетчатой ограде и выбрался на шоссе перед самым КПП. Перед бруствером двигались огоньки – фонарики на шлемах долговцев. Луч прожектора скользнул в сторону дороги, осветил джип. Камышов остановил автомобиль. Зашипел приемник.

– Камышов! – громко объявил водитель. – Со мной капитан Рожнов и гости.

– Двигай медленно, – прохрипел голос в динамике.

Джип с черепашьей скоростью покатил к въезду на территорию лагеря. Над лобовым стеклом скользнули костлявые конечности покойника, подвешенного над дорогой на ветке. Должно быть, зомби. В прожекторном луче останки отливали серебряным и казались покрытыми ртутью.

У КПП Камыш снова остановился. По салону скользнули лучи фонариков, долговцы из охраны узнали своих.

– Гости? – Рослый парень в тяжелом черном снаряжении заглянул внутрь. – А, привет, Доза!… Проезжай, Камыш.

За КПП автомобиль съехал, на обочину, свет фар мазнул по старым почерневшим крестам, украшенным порванными масками и обрывками ремней. Молчаливый парень с переднего сиденья помог капитану выбраться и осторожно вынести наружу спящего мальчика. Рожнов, хотя раны и беспокоили, не доверил сына никому, нес сам. Вдалеке бренчала гитара, где-то слышались сердитые выкрики, несколько человек спорили, голоса были напряженные, резкие… За стеной, в заброшенном цеху, наоборот, смеялись – обычная жизнь сталкерского лагеря.

Камышов провел Дозу и Хромого по заводской территории, по дороге спросил:

– В «Сто рентген» хотите? Нет? Правильно, я вас получше устрою.

Потом они прошли еще одну проверку и оказались во внутренней, долговской, части лагеря. Камышов привел гостей в полуподвальное помещение, там были свернутые матрасы, стол, несколько стульев – мебель старая, скрипучая. Под потолком горела тусклая лампа в чудом сохранившемся зеленом стеклянном абажуре. Потолок комнаты, скупо освещенный зеленоватым мерцанием, наводил на мысли о морском дне. Тени скользили в углах, будто силуэты океанских рыб. Было прохладно и сыро.

Потом притопал молчаливый парень, принес водку, консервы, два батона, колбасу. Сложил снедь на стол, кивнул, будто попрощался, и вышел.