Анна Чащина - Бог со звезды

Эмилия неожиданно улыбнулась, а Богдан смутился.

— Извините еще раз.

— Да ладно, — она повела плечом, — мне часто задают одинаковые вопросы. Особенно разочарованные новички, кому выпало счастье исследовать Янус. Летят за романтикой, а получают сплошные серые будни. Вас Даном не называют?

— Называют.

Богдан присел на стул. Интересненько. В лаборатории Яши и Лео он чувствовал себя значительно свободнее.

— А знаете, как на языке аборигенов звучит «Дан»? Такая забавная ассоциация…

— Эмилия! — послышалось из соседнего помещения.

Девушка нахмурилась и вышла.

После секундного промедления Богдан вскочил и направился за ней.

В этой части лаборатории было еще холоднее, а за плотными створками, отделяющими криоотсек — наверное, морозно. В небольшом аппендиксе, примыкающем к отсеку, стояли полноватый мужчина в странном — видимо, защитном — костюме абрикосового цвета и Эмилия.

Девушка, увидев Богдана, на миг нахмурилась. Затем, уже непринужденно, обратилась к мужчине:

— Знакомьтесь, коллега. Богдан Шептунов, прибыл к нам проводить расследование. А это доктор Феофан Аркадьевич Мякишев. По совместительству ксенобиолог и патологоанатом… Он еще не успел рассказать мне о цели своего визита, Феофан Аркадьевич.

— Очень приятно.

Богдан крепко пожал протянутую руку и дружелюбно ответил:

— Взаимно. Не знаю, вводил ли вас Шауров в курс дела по поводу нашего пребывания на станции. Если вкратце: мы расследуем инцидент почти годовой давности, когда было совершено нападение на аборигенов Януса, ну и, естественно, его последствия. Больше сотни мертвецов на неуправляемом корабле. Альберт сказал, несколько трупов подвергли криозаморозке для дальнейших исследований. Это так?

— Да, так. Глупо упускать возможность изучить представителей неконтактной планеты. Добыть образцы живых тканей здесь — практически невыполнимая задача. Даже говорить о временном пребывании на станции разумных представителей цивилизаций Януса для проведения тестов или взятия проб — совершенно бессмысленно. Горе одних — удача для других. Если конкретнее, нас. Тоже хотите полюбопытствовать? — спросил Феофан Аркадьевич, подслеповато щурясь. Вынул из кармана очки и водрузил на нос.

Богдан автоматически отметил любовь ученых старой школы к атавизмам. Сказал:

— Хочу. С вашими комментариями, если возможно.

Эмилия тихо фыркнула. Доктор покивал головой, думая о чем-то своем.

— Ну, конечно же. Переодевайтесь. Эмилия, выдай ему защитный костюм. В криоотсеке холодно и там много ценных материалов. Так что костюм лишь отчасти для вас, больше от вас. Я подожду здесь. А вы видели аборигенов когда-либо? Лео показывал записи со спутника?

— Не успел.

— Тогда вас ждут новые впечатления.

Феофан Аркадьевич выжидающе уставился на Богдана. Тому показалось, что в глазах доктора пляшут ехидные чертики.

Думает, слабак? Ляпнется в обморок, как кисейная барышня? Шалишь, папаша!

Богдан нарочито широко улыбнулся и повернулся к девушке:

— Я за вами.

Я брела по дороге, месила ногами грязь. Еще с утра зарядил мелкий дождь. Прошло уже полдня, а он все моросил, моросил, моросил.

Вода медленно пропитывала одежду, делала ее тяжелой и сырой. Настроение было никаким, состояние — тоже. Хотелось нормальной еды, а не размокшего хлеба… и согреться. Тепла хотелось, пожалуй, больше всего.

Шел четвертый день пути. И пятый — побега из Тшабэ. Перевал остался далеко за спиной.

Горы становились более пологими, постепенно превращаясь в холмы. Усталости как таковой не было, скорее комковатой ватой окутывало равнодушие. Ноги и руки плохо слушались, немного знобило. Видно, сказывались ночевки под открытым небом. Еще слишком холодно для таких путешествий. И как я раньше ночевала в лесу зимой? Насколько помню, тогда не болела. Может само время выбрано неудачно, или виноваты особые обстоятельства путешествия? Они запросто могли выбить меня из седла. Точнее, ночь, накануне которой пропал Стоуш. Наверное, тогда я перемерзла, организм не выдержал и дал сбой. Если в ближайшем будущем не получится переодеться в сухое и согреться, заболею, как пить дать.

Затянутое серо-сизыми тучами небо продолжало плакать дождем. Сыро, грязно. Впереди разбегались широкими волнами коричнево-рыжие поля исмаи с пятнами ярко-зеленой бродячей травы по краям. Даже на расстоянии было видно, как пучки мохнатых щупалец упрямо переползают с места на место.