Стрельников Валериевич: Земля необходимых.

-Володя, ты пытаешься обмануть старую женщину? Ты знаешь, сколько это железо стоит? И ты хочешь сказать, что имеешь эту сумму денег? А зачем тебе тогда это железо, если есть такие деньги? Почему бы тебе тогда не уехать в Россию? Ясное дело, в Америку или Израиль еще лучше, но ведь твоя мама не еврейка, к моему великому сожалению.

-Нужно, тетя Роза. Не спрашивайте почему, но мне нужен товар. Ведь деньги - это бумага, которую просто ценят за американских президентов, которые на ней нарисованы. Золото не купишь, к сожалению. Так что я хочу купить у Вас инструмент. Я готов предложить Вам пятьдесят тысяч долларов оптом.

-Володя, ты думаешь, если я учительница английского языка, то ты можешь думать про меня глупо? Мне Иосиф сказал, чтобы дешевле шести десятков тысяч американских денег даже не думала продавать. Ведь там только полотен для механической пилы три тысячи штук, а они стоят по десять евро за одну! Я, может, и училась в педагогическом институте, но читать буклеты промышленных товаров умею.

- Тетя Роза, Вы же не будете продавать их по одной. А продать кучей у Вас спросят - а не те ли это инструменты, что пропали вместе с Вашим сыном? Я же сразу переведу пятьдесят три тысячи на счет Вашего сына в Израиль, если Вы согласны. Съездим вместе в Банк, и переведу на ваших глазах.

-Володя, ты поступаешь очень грубо, давя так на пожилую еврейку. Если бы здесь был Иосиф, то ты купил бы у него это все не меньше, чем за пятьдесят пять тысяч.

-Давайте, я у Вас куплю это железо за такую сумму, тетя Роза? Согласны? Только сумма перевода за ваш счет?

Я вытер пот со лба. Все же торговаться с еврейкой, это не про меня. В пот вогнала. А ведь мне все еще грузить.

-Хорошо. Только никуда не надо ехать. Я позвоню своему троюродному племяннику, он очень умный мальчик, привезет передвижной терминал, и переведешь прям здесь.- Тетя Роза зашла в дом. А я стал таскать ящики с инструментами в кузов. Хорошо, что не самый тяжелый инструмент. Не самые большие фрезы томского инструментального завода, мех.полотна, твердосплавные пластины всех сплавов, типов и размеров, алмазные круги и многое другое. Ящики килограмм по шестьдесят, семьдесят, не больше. Самое тяжелое было затащить ящики с большой делительной головкой и ее принадлежностями. Но все же чуть больше тонны высококачественного инструмента я заполучил.

Так что перетаскивал по веранде из кладовки дома ящики, перекладывал их в кузов. Ладно, веранда высокая, сильно поднимать не пришлось. А то прям соревнования по силовому экстриму.

Уже когда закончил с погрузкой, и допивал чай с потрясающим печеньем тети Розы, подъехал старенький, но неплохо ухоженный сотый Мерседес. Из него вышел моего возраста еврей, очень вежливо поздоровался с тетей Розой, пожал мне руку, достал дипломат, вытащил из него небольшую коробочку с прибором.

Прогнав карточку через мобильный терминал, я оставил пятьдесят тысяч зеленых на улице с таким же названием. Но все равно удачно, попробуй, найди столько товара. Я же не в Европе. Но себе пять тысяч на дорогу по Казахстану и Россиисохранил, что бы не говорил узбек, пусть лежат запасом.

-Володя, учти, Новый Мир - это новые законы. Не важно где, в России ли, или в Барса-Кельмес. Не будь злым, не будь подлецом. Стань настоящим мужчиной, может, найдешь там свой дом. И учти, настоящий мужчина это не обязательно тот, кто Герой. Это тот, кого дома ждут. Иди. Я помолюсь за тебя. - Я поклонился мудрой женщине, сел в свой грузовик и поехал домой. Надо же, откуда-то прознала про Новый Мир, и вычислила меня. Хорошо, что, как я давно уже думаю, она скорее всего на моссад работает, я им даром не нужен.

Но у меня есть еще одно дело.

Я закрыл ворота дома, и пошел на станцию Метро. Там сел на поезд и поехал на кладбище. Вышел на Сельхозмаше, и потопал пешочком. Недалеко. По дороге купил в ларьке бутылку водки, четыре пластиковых стаканчика и буханку хлеба.

На старом кладбище, заложенном еще при царе, прошел мимо братской могилы футбольной команды "Пахтакор", погибшей в авиакатастрофе, зашел на заросшую аллейку. Открыл сваренную из арматуры калитку, зашел и присел на скамью. Посмотрел на могилки. Бабушка, дядя и дед. Отец с матерью пропали без вести в Афганистане, в семьдесят девятом, сразу после ввода войск. Пропали бесследно, вместе с товарищами, никто не смог даже узнать, куда подевалась группа советских ученых.

Я налил водку в четыре стаканчика, Нарезал хлеб перочинным ножом. Вроде и не оружие, но пару раз меня здорово выручал. Если зажатой в кулаке рукоятью ударить по голове, мало не кажется. Три стаканчика поставил на могилы, накрыл куском хлеба. Четвертый взял себе. Помолчал, выпил, поклонился и пошел, стараясь не оборачиваться. Казалось, мне в спину смотрят. Зашел в часовенку на окраине, среди могил погибших от ран в госпиталях советских воинов, беженцев и эвакуированных, оставил две сотни баксов смотрителю с просьбой присмотреть за могилками. И ушел. Мне дед говорил: