Владислав Выставной: Садовое кольцо

Удар киличем совпал с ударом в спину.

— А-а… — Вскрик сам вырвался изо рта. Словно его выбил из легких этот мощный удар под лопатку — как с размаху молотком на длинной рукоятке.

Тот, кто был за спиной, все-таки успел добраться до брошенного арбалета.

Второй дамп злобно рычал, выронив оружие и схватившись за покалеченную руку: этот удар дружиннику не удался. Где-то за спиной был и третий дамп, запоздало спустивший тетиву, но Илью это уже не интересовало. Пальцы его вдруг стали ватными, звякнув, выпал из руки килич. Ноги ослабли, подкосились, дружинник мешком повалился на асфальт. Тяжело дыша, прислушался к измученному телу. Боль не давала дышать. Сердце, по всему, не задето, но он больше не боец… Оставалось лишь наблюдать и ждать неминуемой расправы.

Двое взрослых убийц и юный мародер застыли в призрачном лунном свете. А где-то бродят еще пятеро членов септа. Наверное, обеспечивают безопасность обряда, черт бы их всех побрал… Дамп с арбалетом молча кивнул мальчишке. Что ж, самое время, чтобы поставить точку в этой истории и обагрить новоявленного дампа ритуальной кровью.

Мальчишка раскинул тощие, в грязных обмотках руки и принялся мастерски, чуть небрежно вращать клинками. Илья с трудом удержался, чтобы не похвалить мальца, — уж больно ловко тот орудовал холодным оружием. Даже не верилось, что придется принять от него смерть. Мальчишка вышел вперед, примерился для удара…

То, что произошло следом, могло показаться бредом, так как не вязалось с привычной логикой вещей.

Малец нанес удар. Но с совершенно противоположным вектором. Молниеносное движение крест-накрест, как ножницами, — и голова стоявшего рядом сородича навсегда покинула плечи. Удивило даже не то, что взрослый дамп не смог противостоять малолетке — просто сложно ожидать от своего же подобного хода. Поразили неожиданные коварство и безжалостность ребенка.

И похоже, поразило не его одного. Оставшийся покалеченный Ильей дамп в первую секунду оторопел, но тут же разразился нечленораздельными ругательствами, пытаясь вытянуть из ножен широкий кривой нож. Раненая конечность не позволила сделать это быстро, и вскоре он уже бился в предсмертных судорогах с парой страшных ран в брюхе и грудной клетке. Мальчишка склонился над убитым и некоторое время наблюдал за тем, как темнеет от крови его тряпичное рубище. Затем поднялся, перешагнул через застывшее тело и направился к дружиннику. Присел перед ним, чуть склонив голову.

Трудно было представить себе выражение лица этого маленького чудовища. А потому в каком-то странном порыве Илья потянулся — и с треском сорвал с лица малолетнего убийцы ветхий тряпичный покров. То, что он увидел, стало не меньшим потрясением, чем все увиденное до этого.

Малец оказался девчонкой. Худенькой, большеглазой, с неряшливыми косичками. Безо всяких отвратительных язв и нарывов на лице. Разве что чуть веснушчатой, да и только.

— Как это? — пробормотал он. — Ты не похожа на больную…

— Идти можешь? — сухо спросила девочка. И голос у нее обычный, девчачий. Господи, как же такое возможно?

— Ты… Не убьешь меня? — не без удивления спросил Илья.

— Ты помог мне, я помогу тебе, — коротко сказала девочка. — Уходим — сейчас подтянутся остальные.

Илья вспомнил: это же дампы, они всегда ходят септами. То есть по семеро в группе. И если трое подотстали, то ненадолго.

Девчонка помогла ему подняться — просто удивительно, откуда столько сил в ее тощем теле. Впрочем, мысли тут же спутались, в глазах потемнело: он потерял много крови. Да и что-то не так было с куском железа, торчащим из спины: похоже, наконечник действительно смазан какой-то дрянью… Без помощи этой странной девочки добраться до ближайших ворот в башне Кутафье ему бы вряд ли удалось.

Последовавшие минуты растянулись в часы. А может, это и были часы — сознание помутилось, тело било в лихорадке. Уже привалившись к обитым железом воротам, он спросил онемевшими губами:

— Но за что ты… своих?

— Они мне не свои, — донесся из мрака ее высокий голос. — Они убили моих родителей, когда я была совсем маленькая, воспитывали, как одну из них. Они думали, я все забыла. Но я не забыла ничего. А теперь прощай…

— Постой, останься! — крикнул он в темноту. — Это же Кремль! Ты человек, а значит, твой дом здесь! Здесь — и больше нигде! Для людей больше нет места в этом мире! Ты слышишь? Только здесь…

Они уже близко. Прощай.

— Он не слышал уже, как грохнули тяжелые засовы, не чувствовал, как подхватили его обмякшее тело крепкие руки, как волокли по пологому крепостному мосту, как тьма сменилась мягким факельным светом.