Кристофер Макнамара - Горец I

Из боковой двери вышел высокий — некогда, наверное, хорошо сложенный

— мужчина, потерявший форму скорее из-за собственной лени, чем от старости. Поправив серый свитер на выдающемся вперед животе, он взял из рук Бренды ксерокопию свидетельства и, пробежав глазами по листу, кивнул.

— Да, да… Фамилия матери Нэш. Я помню этот случай. Очень сложный и трагический.

Он жестом предложил девушке присесть и сам опустился на стул. Поправив очки, сползшие на нос, и щурясь, он заглянул в глаза Бренде.

— Я боюсь, что не смогу быть вам полезен, — со вздохом произнес врач.

— Ну да ладно. Спрашивайте. Какие вам нужны сведения?

— Мне нужно все, что вы знаете о нем и о его матери, — Бренда кокетливо улыбнулась.

— К сожалению, не так много. У нее были какие-то неприятности во время беременности. Точнее я ничего сказать не могу. Знаю только, что к нам она поступила в очень плохом состоянии. Ее привезли и сразу же отправили в операционную. У нас записаны только те сведения, которые удалось у нее получить перед родами на операционном столе.

— А в чем дело?

— Дело в том, что она умерла при родах.

— Его мать? — удивилась Бренда.

— Да.

— А другие родственники?

— О них ничего не известно.

— А вообще, как его считали — законным ребенком или нет?

— Нет, — Килтон покачал головой. — Скорее всего, он был незаконнорожденным. За ними никто не приехал, и их пришлось хоронить за счет клиники.

— Но почему «их»?

— Как почему? Потому, что ребенок умер через полторы минуты после смерти матери. Честно говоря, я не очень понимаю, почему вас так сильно интересует это дело. Оно, право, не стоит того. Все было чисто. Это я могу вам сказать как врач. А если… Если бы, скажем, там было что-то не так, то за давностью лет… Вы меня понимаете?

— О, конечно, мне просто нужны были именно эти сведения. Спасибо большое, доктор Килтон. До свидания.

В пятом часу утра людей в управлении почти не было. Уставшие парни возвращались с ночного дежурства, лениво расхаживая по коридорам в ожидании пересменки.

Бренда влетела, как реактивный снаряд. Процокав на высоких каблуках по залу, где стояло множество столов, она вошла в небольшую комнату. За дисплеем, погруженный в табачный дым, сидел курчавый темноволосый мужчина и, покусывая колпачок авторучки, смотрел в экран ничего не понимающим взглядом.

Услышав, как открылась дверь, он повернулся на вращающемся кресле и, увидев Бренду, улыбнулся и сонно проговорил:

— Привет, дорогая.

— Привет, — девушка присела рядом.

— Я всю ночь провозился с компьютером.

— Это я вижу. Тебе нужно выспаться, — Бренда улыбнулась.

— Я так и сделаю, как только… Ну ладно. Везде, везде, за многие годы, с конца XVIII века, — один и тот же почерк… Люди умирали и появлялись через строго определенные отрезки времени…

— Тебя потянуло пофилософствовать?

— Нет. Просто люди появлялись через определенные отрезки времени, — повторил он, — примерно каждые пятьдесят лет.

Он пробежал пальцами по клавиатуре. На дисплее высветились фамилии:

Адриан Монтегю

Тэгьюс Джерибат

Альфред Николсон

Рупперт Шеллингтон

Рассел Нэш

А внизу было написано: «Сравнительный анализ почерка».

— Смотри, Бренда.

Он тронул пальцем еще одну клавишу, и из списка имен и фамилий стали отделяться буквы, падая вниз, под строчки, в специально отведенный для них прямоугольник и собираясь в слова: Рассел Нэш. Набранное компьютер наложил на последнюю строчку столбца. Буквы в точности совпадали при наложении. У Бренды перехватило дух. Она удивленными глазами посмотрела на сидящего и тихо спросила:

— Что все это значит? Можно сделать какие-нибудь выводы?

— Можно, но я стараюсь их не делать. Подумай сама. Эти подписи взяты из архива. А возраст документов доходит до 260 лет…

— То есть?

— То есть этот тип ошивается в жизни с XVIII века. Он хитрый, гад. Он все четко рассчитал. Почти легализовался. Он выбирает матерей, которые умирают при родах вместе с детьми, и через некоторое время использует их имена. Только я тебе этого не говорил.

— Подожди, подожди, — Бренда нервно теребила челку, — подожди… Это невозможно. Ты, наверное, действительно не выспался.

— Хуже. Это так и есть.

— Я не могу поверить в это.

— Я тоже. Более того, я в это не верю, но ты сама видела, а факты — нехорошая вещь.

— Подожди, но физические возможности человеческого организма не…

— Это не ко мне. Это к медицинским экспертам. Я в это не верю.