Виталий Романов - Вариант «Зомби»

— Не дойдем, — хрипло сказал он. — Маратка, не дойдем мы так!

— Знаю, — мрачно отозвался друг, тащивший рыжеволосого парня за другую руку. — Так что, как поступаем дальше?

И в этот момент Фокин замер на месте, будто столб. Лишнев и Доценко, которые двигались почти вплотную за ним, обогнули выступ скалы и поняли, что со Святославом…

На камнях сидели трое солдат. Один из них, вскрыв ножом банку с тушенкой, пробовал мясо. Второй копался в вещмешке. А третий уже подхватил с земли «калаш».

Беглецы выпустили из рук Дмитрия Клокова, и тот сделал несколько шагов в сторону. Осел на землю, тупо глядя на солдат. Быстрее других среагировал на опасность Доценко. Возможно, потому, что Лишнев не до конца пришел в себя после «путешествия» за линию жизни. Избиение в лагере не прошло для него бесследно. Во всяком случае, Константин замешкался. А Доценко — нет. Его десантный нож угодил точно в глотку солдата, дергавшего предохранитель.

Второй из бойцов Смердина, тот, что вначале копался в мешке, поднял голову, закричал. Но Святослав Фокин рухнул на него всем телом, прижимая к земле и не давая схватиться за оружие. Третий, вскрывавший тушенку, оказался самым расторопным. Он резво откатился в сторону от мутантов, успев подхватить автомат. Передернул затвор. Оставалась секунда, может, две, и очередь распорола бы широкую грудь Лишнева, который опоздал. Ему на выручку пришел Клоков. Неожиданно для всех.

Солдат уже изготовился скосить их одной очередью. С колена, не поднимаясь на ноги. Но Клоков, оказавшийся ближе всех к бойцу Смердина, махнул на того рукой. Будто на назойливую муху — почудилось Лишневу. Мох и песок! В лицо автоматчика. В глаза, нос. В перекошенный рот. Очередь прошла над головой спецназовца — ослепший стрелок промахнулся! А через несколько мгновений ликвидатор умер. Лишнев убил его, сломав шею.

«Точно так же, как Салидзе», — апатично подумал Клоков и сполз на землю. Прикрыл глаза. Где-то неподалеку раздавалось сопение.

— Пусти! Пусти, гад! — визжал человек.

Потом донеслись хрипы, стон. Все стихло. Доценко и Лишнев добили последнего из ликвидаторов Смердина. Фокин тут же поднялся с неподвижного тела солдата. Отошел чуть поодаль. Опустился на колени, принялся креститься и отбивать поклоны.

— Что, святой отец, — с трудом втягивая воздух, спросил Костя Лишнев. — Грех замаливаешь?

— Молюсь, чтоб Господь принял душу убиенного мною, — после небольшой паузы отозвался Фокин.

— А за свои грехи помолиться не хочешь? — поинтересовался спецназовец, опустившись на камень возле священника.

Тот закрыл глаза и вновь стал кланяться к земле.

— За свои грехи я отвечу сам, как только предстану пред очами Господа, — спокойно ответил Фокин.

Костя Лишнев взглянул на Марата Доценко, покачал головой и крутанул пальцем у виска. Бывший контрактник шагнул к неподвижным телам.

— Помолись и за меня, святой отец, — попросил спецназовец.

— А тебе это зачем? — поинтересовался Марат, обыскивая мертвого солдата. — Мало, что ли, старых грехов?

— Хрен знает, — ответил Лишнев, с любопытством разглядывая то, что обнаружил Доценко. Что лежало на земле перед Маратом.

Тушенка, сухари, две фляги с водой. Потом на землю упал полиэтиленовый мешочек с баксами. На деньги никто не обратил внимания.

— Хлеб! — прошептал Лишнев и схватил горсть сухарей.

— И мясо! — почти безумно добавил Марат. — Мясо!

Клоков пришел в себя оттого, что Доценко толкал его в плечо.

— Жри, балбес! — смеялся тот. — Жри. Мясо! Хлеб! Тебе станет легче. Жри!

Булькнула фляга с водой. На коленях…

Дима глотал мясо, почти не разжевывая. Дробил сухари зубами. Давился, запивал их огромными глотками воды. Лишь бы все это богатство побыстрее оказалось в желудке.

Еда! Еда…

— Хорошо… — сыто рыгнув, пробормотал Константин.

— Хорошо, — отозвался Доценко. — Балдеж…

Беглецы лежали на земле, в нескольких метрах от убитых ликвидаторов Смердина, но это никого не трогало. Дима как-то вяло подумал, что раньше его бы вытошнило, если б оказался рядом с трупом. А теперь Клоков не просто находился рядом, еще и наворачивал тушенку за обе щеки. Как быстро все меняется…

— Там больше ничего не осталось? — спросил он. — Есть хочется.

— Погоди, Димон! — засмеялся Марат. — После голодухи нельзя до отказа живот набивать. Вредно это для человека.

— Я мутант, — вяло отозвался рыжеволосый парень.

Лишнев заржал.

— Слышь, Костя! — вдруг сказал Доценко. — А ведь он спас всех. Уложили бы очередью, без вопросов. Вот тебе и романтики…