Игорь Недозор - Трилогия - Плацдарм, Гарнизон, Контрудар

- Что интересно, - поддержал науку флотский старлей, - тут в слоговом письме в разных странах одни и те же знаки означают другие слоги, хотя алфавит один на всех.

- Подожди, Борис, ты говоришь: слоговое письмо? - вмешался капитан-лейтенант.

- Ну да, каждый знак обозначает не букву, а слог - сразу две-три буквы.

- Да знаю я, все-таки в МГУ учился. Как у критян. Но это ж дико неудобно! Сколько их должно быть?

- В местном слоговом письме около полутора тысяч знаков, - сообщил доцент. - Я узнал от Арса, что обучение грамоте тут длится три-четыре года. Только одной грамоте!

- Гениально! - вдруг хлопнул в ладоши капитан Жалынов.

- Что? - недоуменно уставились на него товарищи.

- Да вот это самое! Вы вспомните, во всех таких-сяких древних царствах правители смерть как боялись, чтобы простонародье не стало слишком умным. Казнить грамотеев - это ж было их любимое занятие. Да что говорить, еще в девятнадцатом веке в Америке, в южных штатах существовал закон, по которому человека, обучившего грамоте раба, могли элементарно повесить. А тут ничего такого и не потребовалось. Зачем запрещать книги и рубить кому-то головы, когда можно создать письменность, которой почти невозможно научиться?!

- Неудивительно, что при такой письменности здешняя цивилизация не выдумала даже пороха! - вздохнул Вольницкий.

Ему, как представителю чистой науки и к тому же имеющему второе образование - историка, начальство поручило составить примерную характеристику этого мира - по рассказам опрашиваемых.

- Рисунки паровоза, автомобиля, завода с дымящейся трубой и ружья оставили тех равнодушным. «Хвах» - что-то вроде «не знаю» или «не понимаю» - вот и все, что они изрекали по этому поводу. А вот изображение дракона вызывало у большинства некоторое беспокойство, однако на не без труда сформулированный вопрос, встречаются ли на Аргуэрлайле такие твари и где они живут, вызывал лишь неопределенный жест рукой куда-то в сторону востока.

Зато они много рассказывали про магию и волшебство и про магов. Более того - двое из них были, по их собственным словам, магами и даже показали доценту пару фокусов. И Вольницкий до сих пор не знал - как об этом написать в отчете. Он сам был автором многих статей и даже книг по истории фольклора и сказкам народов мира. Но вот что делать, если речь идет о мире, где сказки и впрямь стали былью - не представлял совершенно.

Двое проигравших

Салон ТУ-154, рейса «Москва-Душанбе», был наполовину пуст.

Монотонно гудели могучие двигатели. Плафоны выключены. В салоне царил полумрак.

Пассажиры, дремали, кое кто читал. Стюардессы, покончив с делами, отправились на отдых, и кажется тайно дегустируют коньяк из пайков.

Пробежав взглядом по замершим в креслах фигурам телохранителей, Мезенцев в очередной раз прокачал спутников - исключительно для того чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

Компания тощих длинных девиц - манекенщицы из какого-то питерского дома моделей, спит в креслах.

Толпа бородачей в штормовках и с рюкзаками из которых торчат рукояти ледорубов - туристы-альпинисты.

Трое нарочито подтянутых и схожих как пусть не родные а двоюродные братья мужчин чуть за тридцать. Мезенцев знает - это коллеги, отправленные проинспектировать Пянджский погранотряд - по факту как ни крути - прифронтовой. Может, мечтают получить ордена не особо напрягаясь.

Солидный седоголовый горбоносый человек в очках - профессор истории Таджиксокго госуниверситета, возвращающийся из Хельсинки с конференции по Бактрийскому царству. В дальнем конце салона два солидных смуглых усача в хороших костюмах играют в нарды - торговцы урюком и изюмом распродавшие свой товар в Москве.

И они - два руководителя архисекретнейшего и важнейшего проекта. В прежние времена им бы могли выделить целый самолет, но с тех пор как пару лет назад вот на таком спецрейсе полностью угробилось командование Тихоокеанского флота: шестнадцать адмиралов и генералов не считая мелкой сошки (Мезенцев участвовал в том расследовании), спецрейсы сильно ограничили, что было в общем-то правильно, на взгляд Мезенцева.

Самолет несся через сентябрьскую ночь.

Над большими городами сияли мутные лужи света. Черная земля казалась бездонной, безмерной. Самолет словно не лете вперед, раздвигая тьму крыльями с пульсирующими, бьющими алыми вспышками фонарями а висел в чернильной бездне.

В очередной раз осмотрев полупустой салон, Мезенцев принялся вспоминать совещание вчера вечером на Старой площади.