Дмитрий Старицкий: Путанабус

Как только наш автобус к ним приблизился, офицер вышел вперед и поднял руку в интернациональном жесте, приказывающим остановиться. В его руке моментально образовался такой до боли знакомый полосатый жезл российского гаишника, что я заржал. Давно такой сцены не видел. Целых две недели.

- Пост ГАИ, - сказал я громко, чтобы в салоне меня слышала каждая, - Не расслабляться. На всякий случай айдишки держите в доступном месте. Вышли ребятки на гиббонский промысел, а говорили, что их тут нет совсем. Проросли, как навозники на обочине. Не могли не прорасти. Против законов Природы не попрёшь.

Оглянулся на недоумевающих девчат.

- Не ссать! Сейчас отдадим им сотку баксов, и попилим дальше. Если будут спрашивать про два пропавших джипа, все ушли в несознанку: знать, не знаем, ведать, не ведаем, ничего не видели. Ясно?

Смотрю в зеркало: вроде вняли. Головками красивыми кивают.

Автобус остановился, чихнув тормозами, немного не докатив до патруля.

Офицер уверенно и неторопливо подошел со стороны водительской двери.

Поставив автобус на стояночный тормоз, я открыл дверь левой рукой, правой придерживая автомат на коленях. Да что там придерживая! Ладонь впилась в рукоятку управления огнем, как чёрт за душу грешную. С трудом уговорил себя хоть указательный палец с собачки снять и положить вдоль скобы, хотя постоянно хотелось держать его именно там, на спусковом крючке. А это чревать. Очкану не вовремя и урою вдруг орденца со страху, а потом всю остатнюю жизнь в болотх Конфедерации плотины строить... Не хочется, однако, такой перспективки.

Сердце бухало где-то в районе подбородка, седьмым чувством советского человека - чувством вины перед властью, хотя ничего противозаконного не сделано. Так, на всякий пожарный. Хрен её мама эту власть знает. Однако вот, давим из себя раба именно что по капле сто лет уже как.

Почему седьмым? Так шестым чувством у советского человека было "чувство глубокого удовлетворения".

- Какие проблемы, командир? - спросил я по-английски подошедшего к открытой двери патрульного офицера, слегка свесившись над ним с высоты водительского сидения.

- Могу я увидеть ваш Ай-ди? - неторопливо и доброжелательно ответил он вопросом на вопрос на хорошем английском, подняв ко мне лицо.

Глаза его закрывали зеркальные очки. Подбородок был хорошо выбрит. И пахло от него хорошим дорогим парфюмом. Чем-то типа Amouage Silver Cologne по 200 баксов за пузырек. Что внушало уверенность в том, что это никак не бандюган из прерий. Тот бы вонял козлом.

- Не вопрос, - ответил я и левой рукой полез в карман рубашки под разгрузкой.

Тут патрульный офицер неожиданно резко схватил мой оттопыренный локоть, и сдернул с сидения, уронив мою тушку вниз головой.

На себя.

Точнее, на дорогу.

Автомат с моих колен слетел куда-то в педали.

Последнее что я заметил: это были летящие в сторону мои солнцезащитные очки и неторопливое, как в замедленной кинематографической съемке, встречное приближение к моему лицу колена патрульного офицера, туго обтянутого камуфляжем.

"И это всё?" - пронеслось в голове...

КОНЕЦ