Андрей Фролов - Бинарная плащаница

Сменил позицию.

В наушниках продолжал пировать хаос. По всем экранам – и имплантированным и внешним – вдруг пронесся вихрь помех, будто кто-то плеснул на изображение разноцветной, неоднородно перемешанной краской. Если Плотник и его люди собирались взломать сетевое сообщение врага, наступало самое время завершить работу…

– Первая группа рассредоточена… – Индикатор командира морпехов теперь пульсировал глубоко-оранжевым, почти красным, это говорило, что боец при смерти. – Отступаем в джунгли, противник смещается по гребню холма к бункеру, ждите гостей с юго-запада…

На карте вспыхнули маркеры, которыми умирающий боец с «Нобунаги» отмечал продвижение неприятельского подразделения. Гамба заметил, как пара воинов Энквиста расстреляла двух противников в спину, устроив засаду в разбитом основании бетонного контрфорса.

Кончар засел неподалеку, отстреливаясь наугад.

Пули грызли бетон.

Хлестал тропический ливень…

Рванула граната, еще одна: это «горностаи» пытались отгородиться от наступающих цепью взрывов. Что-то голосили на общих каналах. Второе звено больше не могло сдерживать наступление на вышку с передатчиком, это означало, что у обороняющихся скоро отключится связь. У первой группы погасли еще два маяка, в том числе – командирский…

Витторио менял позицию каждую секунду.

Стрелял, снова бежал, пригибался от пуль, реагируя на указания тактической программы. Казалось, собравшиеся перед бункером люди играют в старинную аристократическую забаву, гоняясь друг за другом по зеленому лабиринту из живых изгородей. Только вместо милых пушистых стен их окружали потрескавшиеся бетонные нагромождения; вместо зонтиков от солнца и тростей они сжимали автоматическое оружие; а проигравшего ждала не штрафная рюмка сладкой настойки, а горькая свинцовая пилюля…

Кто-то быстрый и невидимый, похожий на внеземное существо, сплетенное из дождевых струй, пробрался в тыл «горностаям». Выпроставшись из-под «покрова», сверкнул однолезвийный клинок.

Бесформенным пятном закружив напарника Бакли, штурмовик ударил того во внутреннюю часть бедра, не прикрытого щитком. Еще раз – в сочленение пластин на спине. И снова – необычайно быстро и умело – в бок, где кинжал со скрежетом все же напоролся на элемент кирасы. «Горностай», сдавленно вскрикнув, повалился в грязь, а невидимка уже отскакивал в сторону, направляя на ирландца замаскированную «покровом» «дрель». Ствол, различимый благодаря омывавшей его пелене дождя, выплюнул длинный язык пламени. Пули впились в «саранчу», разгрызая бронекостюм здоровяка.

– DiЩl mo bhold, – с пронзительной детской обидой, столь не сочетаемой с его габаритами, выдохнул Гордон из-под забрала.

После чего рухнул лицом вперед, окрашивая личный маркер в оранжевый цвет. Его напарник, выстрелив в дождь ярко-красным и необычно длинным веером крови, тяжело и молча сполз вдоль стены бункера, замер. Но когда укрытый «покровом», необыкновенно подвижный штурмовик попытался ускользнуть, свое веское слово вдруг сказал Кончар…

Привстав из-за укрытия справа от сражавшихся, он вскинул огромный «дыродел». И через окуляры своего тепловизора Витторио отчетливо различил, как вооруженный ножом противник получает сразу три пули. В самую сердцевину омытого небесной водой силуэта. Точно в грудь.

Невидимку отбросило в сторону, уронив почти на ирландца. Пятнистая «саранча» на корпусе треснула, но устояла. А вот маскировочному прибору, закрепленному на левом плече штурмовика, пришел конец – из густой пелены тут же проступили очертания корпобеза, как если бы с него сорвали магический плащ…

Цикл судорожно вздохнул. Закусил губу, не обращая внимания на боль в щеке.

Раненый боец с ножом в правой руке и «дрелью» в левой пытался сонно подняться, еще не восстановив дыхание.

Где-то слева в каменных лабиринтах Энквист и последний уцелевший «горностай» продолжали сдерживать наступление. Взорвалась еще одна граната, перебросив потоки грязи через торосы и забрызгав красный плащ верхолаза.

Кончар, спешно меняя магазин пистолета, решительной походкой направился к поверженному неприятелю…

– Нет! – выкрикнул Витторио, бросаясь к месту скоротечного рукопашного боя. – Этот мой! Кончар, отставить!

Но тот, скалисто-угрюмый, под тяжелыми волнами дождя ставший еще более приземистым и широкоплечим, даже не повернул лобастой головы. Только бросил на канал связи, почти утопив презрительную фразу среди оперативных отчетов второй группы: