Вадим Полищук - Возвращенец. «Элита пушечного мяса»

— Михалыч, может, перекусим?

— А давай. Когда еще время будет.

Лопухов спрыгнул обратно в окоп, пулеметчики достали из сидоров черные сухари и стали грызть их, запивая остатками воды из фляг. Здоровенный Федоров должен был страдать от голода сильнее, чем гораздо более тщедушный Лопухов, но по нему этого не было видно. Доесть не успели, завтрак прервали взрывы первых снарядов.

Артналет длился недолго, едва стихло, по позиции прокатилось: «Приготовиться к отражению атаки!» По свистку ротного Михал Михалыч поставил на бруствер пулемет, но пока не стрелял. Вова предпочел не высовываться, поэтому не видел, как с десяток танков выбрались из рощи, нарочито не торопясь развернулись и покатились через поле. Ехали танки медленно, останавливались, стреляли из своих пушечек по плохо замаскированным позициям красноармейцев. Маленькие, злые снарядики, взбивали землю, но толку от них было немного.

Затявкали прятавшиеся в кустах сорокапятки. Танки, казалось, не обратили на их огонь никакого внимания, только вроде ползать стали быстрее. Невольно создавалось впечатление, что для такого калибра они просто неуязвимы. Но вот раздался до дрожи в коленках знакомый свист, и позиции противотанкового взвода покрылись взрывами минометных мин. Танки тут же рванулись вперед, за ними, словно из-под земли выросли цепи немецкой пехоты.

Та-та-та-та, та-та-та, та-та-та-та. Федоров бил частыми короткими очередями, перемежающимися звоном выброшенных гильз. Пулемет замолк, короткая возня.

— Держи!

Михалыч сунул в руки Вове пустой диск, и тот принялся за привычное дело. Сдвинуть, вложить патрон, сдвинуть, вложить… Пулемет наверху зачастил, несколько горячих гильз скатились в окоп, значит, фрицы подошли совсем близко. Второй диск оказался в окопе еще до того, как Лопухов успел снарядить первый. Он заторопился, резко дернул петлю и очередной патрон вместо того, чтобы лечь на положенное место перекосился, заклинив диск. Пришлось отпустить петлю и, теряя время, поправлять чертов патрон. А сверху Михалыч ударными темпами потрошил третий диск. В таком темпе скоро и ствол менять придется.

Первый диск, наконец, был набит. Вова подхватил второй, но тут земля дрогнула, и только потом до ушей долетел грохот разрыва, еще один и еще. Плюнув на свои многострадальные уши, Лопухов начал набивать второй диск, но где-то на половине патроны в сумке закончились. Пулемет наверху замолчал.

— Откатились, — сообщил первый номер, — наша гаубичная вовремя поддержала.

— Это хорошо, — согласился Вова.

Приятно все-таки, когда тебя кто-то вовремя поддерживает.

— А ты чего сидишь? — заметил Вовино безделье Федоров. — Диски набивай, скоро опять полезут.

— Так патроны кончились, — попытался оправдаться Лопухов.

— Ну так дуй за ними на пункт боепитания! Пулей!

Прихватив противогазную сумку, Вова порысил по кустам в ротные тылы.

— Сколько тебе? — поинтересовался красноармеец, выдававший патроны.

— Три сотни, — заявил Лопухов, прикинув, что на шесть дисков хватит, даже еще останется.

— Две, — урезал его аппетиты боец, — ты не один, другим тоже надо.

Вова прикинул, что тащить две сотни патронов легче, чем три. Правда, потом придется опять за ними бежать. Но вдруг будет приказ отойти, вечер уже скоро, может, и не придется бегать. Навьючив на себя потяжелевшую сумку, Лопухов уже хотел бежать обратно, но тут ударили немецкие минометы, и он решил переждать обстрел на пункте боепитания. Бегать среди взрывов мин в его планы не входило.

Обстрел прекратился, и Вова выбрался из окопчика. Решил, что успеет добежать обратно до начала атаки, но просчитался, его заметили, и несколько пуль просвистели над головой, затем пулеметная очередь взбила землю неподалеку. Лопухов упал и замер, надеясь, что немцы о нем забудут. Убедившись, что цвирканья пуль больше не слышно, рванул к цели короткими перебежками. И оставалось ему пробежать совсем немного, но тут появился немецкий танк. Ну как танк, скорее танчик. По габаритам он Вовиному «мерину» явно уступал, и по мощности мотора тоже, но был выше и, конечно, тяжелее. Но в тот момент, когда Вова его увидел, он показался ему огромным, страшным и прущим прямо на него.

Нервы не выдержали, и Три Процента рванул, как спринтер на стометровке, танк поехал за ним. Оглянувшись на танк, Вова споткнулся, упал и въехал лицом в бруствер чьей-то стрелковой ячейки, рядом громыхнула патронами брезентовая сумка. В этот момент сзади что-то грохнуло, лязг гусениц сменился коротким скрежетом, и все стихло. Вова оглянулся, рука его легла на что-то твердое. Танк развернуло, одна из гусениц лежала в траве серой гребнистой лентой, двигатель заглох. Кто-то из красноармейцев сумел бросить связку из пяти эргэдэшек под гусеницу.