Даниэль Дакар - Цель обманывает средства

Примерно представлявший себе, что именно происходит, Десница связался с посольством Волги, вполне себе функционирующим даже при том, что собственно о Волге следовало, вероятно, забыть. Связался — и наткнулся на раздраженный отказ интересоваться судьбой какой-то там проститутки. Не мешайте работать, майор, нам и без вас есть чем заняться. Вы представляете, что сейчас творится?

Дима представлял. Тем не менее желание добраться до проклятого чинуши было совершенно невыносимым, и он, пожалуй, добрался бы. Однако стоило ему отключить связь, хлопнуть полстакана коньяку и начать собираться, как его настиг входящий вызов. «Генерал-майор Горин», — представился его абонент. Он не добавил «разведка», но этого и не требовалось. Непонятливых в «Черных Единорогах» не держали.

По окончании разговора с генералом (совсем короткого, для назначения встречи не требуется много времени) Десница ненадолго задумался. Набить морду посольской крысе он уже не успевал. А вот переговорить с Платиной и попытаться обмозговать, что делать дальше, — вполне. Набирая код вызова, он покосился на бутылку, пожал плечами и плеснул себе еще полстакана. Конечно, встреча… да ладно, пусть Горин и генерал… но пока-то все-таки майор… переживет.

Из протокола допроса Дарьи Филатовой

— Вы плохо выглядите, Дарья Владимировна.

— Вашими молитвами.

— Ну-ну, не надо обострять. Вы же прекрасно понимаете, что моя задача — вовсе не причинение вам каких-то неудобств. В сущности, их и не было бы, если бы вы согласились сотрудничать с нами.

— С кем конкретно?

— Со Службой безопасности Российской Империи, конечно. Понимаю, нехорошо с моей стороны напоминать вам о том, что своим спасением вы обязаны одному из наших сотрудников, но…

— Своим спасением я обязана прежде всего тому, что ваша хваленая служба сыграла с этим самым сотрудником в «зайку бросила хозяйка». А также тому, что испортить отношения со всеми своими союзниками Российская Империя покамест не успела. Впрочем, не исключено, что у Империи все еще впереди.

— Вы забываетесь!

— Хотела бы, да разве ж вы дадите?

Из записи частной беседы

— Сделаем, не вопрос. Да ты и без меня справилась бы, Надюша, в чем проблема-то?

— Не хочу я, Глашенька, чтобы они родней были, пусть даже и формально. Мало ли, как дело повернется? В жизни всякое бывает. Вдруг оболтус мой хоть так за ум возьмется?

Из записи частной беседы

— Заканчивай зевать, Григорий, дело у меня к тебе.

— Да Бог с тобой, Глафира, какое еще дело?! И так восьмерых настрогали…

— Ох, и охальник же ты, Гришка!

— Не был бы я охальником — до сих пор бы тебя только во сне и видел!

Агате казалось, что она заболевает. И было от чего.

Комната — камера? — в которой ее содержали, была абсолютно безликой. Неприятно-белесые металлопластовые стены, такой же пол, низкий потолок со вделанной в него полосой светильника. Койка — не койка, топчан — не топчан, короче, ложе. И все. Сомнительной чистоты подушка, еще более засаленное, колючее, но при этом почти не греющее одеяло.

Почти не греющее… в данный момент это являлось весьма актуальным, потому что в комнате было холодно и как-то — слова другого не подберешь — промозгло. Впрочем, холодно было не всегда. Иногда в помещении становилось удушающе-жарко и сухо. Время от времени — но редко и ненадолго — температура и влажность делались комфортными, а потом снова холод и жара, жара и холод, по нескольку раз в сутки.

Браслет у Агаты отобрали сразу же, но чувство времени, даже изначально очень приличное, тренинги «Спутников» развили максимально, и это было очень кстати, потому что освещение в комнатушке изменялось столь же хаотично, как и температура. Впрочем, режущий глаза свет преобладал.

Звукоизоляция была полной, тишина давила на уши. Как правило. Порой Агате казалось, что она что-то слышит. Какой-то не слишком приятный звук, словно вне зоны видимости и досягаемости работает заржавленный механизм непонятного назначения. Однако это могло быть и результатом неполадок с сосудами — давление в ее узилище тоже менялось.

Надо полагать, за ней наблюдали, потому что стоило девушке задремать, как тут же выяснялось, что надо идти в санблок. Или на очередной допрос. Или просто принесли еду, качество которой позволяло предположить, что свиньи от нее либо отказались, либо сдохли после употребления, протухли и стали частью все той же еды. Поэтому ела Агата мало. Поэтому — и еще потому, что в еде и питье присутствовал, похоже, какой-то посторонний компонент. Определить его она не могла, но на всякий случай остерегалась.