Григорий Шаргородский - Убивец магов. Калибр 9 мм

Зверь резко развернулся. Тело лорда забила дрожь бессильной злобы, и тут же, словно утешение богов, прямо возле уха заскрипела тетива. Аил повернул голову и увидел, что один из телохранителей короля натягивает лук.

«Он не промахнется, а пропитанная магией артефактная стрела убьет любого, даже просто оцарапав его», — подумал старый лорд, и эта мысль стала для него последней. Тихо тренькнула тетива, стрела, словно луч темного солнца, мелькнула в воздухе, перечеркивая расстояние между высокородными и зверем. Зверь качнулся, а у него под грудью выросло оперение стрелы. Аданаил сделал шаг назад, еще один и, пытаясь удержать равновесие, ухватился за торчащий из крышки артефакт.

— Нет!!! — второй раз за этот день крикнул король. Похоже, он уже догадался, что сейчас произойдет. В его голосе было столько смертной тоски, что она могла затопить весь Город Грез. В следующий миг все вокруг утонуло в ослепительной вспышке.

Он моргнул еще раз, пытаясь прогнать темные пятна из глаз, и оглянулся вокруг. Он совершенно не понимал, что происходит, но, судя по всему, его смерть немного откладывалась.

«Опять?» — недовольно заворчал кто-то внутри.

— Да, опять, — прохрипел сам себе Андрей и посмотрел на торчащую между ребрами стрелу. Как ни странно, его сейчас больше занимала не рана, а то, что он сжимал в руке, и чувство, которое при этом испытывал. Нечто подобное Андрей уже ощущал, когда впервые взял в руки свой клинок: еще секунду холодный металл остается олицетворением враждебной ему магии — и вдруг превращается в надежного друга. Так и теперь. Эта странная шишка стояла на крышке похожего на гроб ящика определенно не просто так. Андрей чувствовал, что она просто переполнена энергией. Но как только он ухватился за шероховатую поверхность артефакта… в общем, фейерверк бы еще тот, и теперь Андрей ощущал в этом куске металла некое родство. Рассматривая артефакт, он неловко шевельнулся, и стрела тут же напомнила о себе, впрочем, как и о том, кто отправил к нему вестницу смерти.

«А ведь мог бы и в глаз попасть, впрочем, вариант с пробитым легким тоже не фонтан», — подумал Убивец, рассматривая вход в подземную залу. У самой арки он увидел четыре лежащих на земле тела.

— Ладно, будем решать проблемы по степени важности, — резюмировал Корчак и повернулся к металлическому гробу. Этого дела он не мог откладывать, потому что звуки, доходящие до него изнутри саркофага, оптимизма не внушали. Стоны девочки были наполнены такой мукой, что у Андрея по спине побежал мороз.

— Сейчас, солнышко, я быстро, — прошептал Андрей и, не обращая внимания на боль, ухватился за крышку. Зажатая в руке шишка мешала, но ему даже в голову не пришло выбросить свою находку. Целых карманов на комбинезоне уже не оставалось, он просто засунул артефакт за пазуху и опять взялся за крышку. Та поддалась на удивление легко. Массивная плита скользнула по краю саркофага и упала с другой стороны. Перед глазами Андрея предстало жуткое зрелище. Это была Света. От молчаливого, но все же живого и здорового ребенка осталась лишь тень. Все тело обнаженной девочки покрывали татуировки, а ее живот явственно выдавал беременность. Девочка страшно стонала и корчилась от боли.

— Вот суки, — прошипел сквозь зубы Андрей и почувствовал, как вновь оказался на грани звериного безумия. По эту сторону его удержало то самое чувство, которое привело в это подземелье.

Когда завалившаяся назад сирена рухнула внутрь комнаты, он перевернулся на спину, отбросил винтовку и посмотрел в серовато-голубое небо.

«У Лизы были глаза такого же цвета, — подумал Андрей и улыбнулся. Он понимал, что осталось совсем немного — сейчас на крышу заберется парочка стрелков и сделает из него ежика. — Лиза любила ежиков».

На глаза Андрея навернулись слезы, все вокруг помутнело. И вдруг, на долю секунды, ему показалось, что это не облака, а чье-то лицо. Ее лицо. Призрачный образ Лизы заглянул в его глаза серовато-голубым, как небеса над Парижем, взглядом. Она смотрела так, как делала это всегда, словно стараясь что-то найти в его глазах, и на этот раз нашла. Андрей прерывисто выдохнул воздух, и слезы покатились из уголков глаз, окончательно размывая картинку неба, но ощущение взгляда осталось. Из неимоверных далей до него долетели… нет, не слова, обрывки мыслей:

«Ты нужен здесь, останься».

— Но я не хочу!

«Останься».

И все. Небо вновь стало просто небом, а мир вокруг — необычным, разноцветным и до бесконечности омерзительным. Где-то в самой клоаке этого волшебно-уродливого города мучился ребенок. В страхе и боли. Андрей вдруг понял, зачем шел сюда, и смерть сирены со всем этим переполохом в стане врага была лишь приятным бонусом.