Карен Трэвисс - Ужас глубин

— Понятно, — ответил Маркус. — И единственный способ забраться сюда — это прилететь по воздуху или влезть по сваям.

— Это похоже на захват большого корабля. Такие же проблемы, только он стоит на месте.

Маркус молча кивнул в ответ. Градин, казалось, немного оттаял; гаечный ключ исчез в кармане штанов. Солдатам показали остальные помещения. Комнаты рабочих выглядели так, словно их никогда не ремонтировали, но они по-прежнему были относительно комфортабельными и хорошо оборудованными и походили на старенький отель, знавший лучшие дни. Палуба под ногами Дома вибрировала, и он различал два источника вибрации: равномерный гул машин и более редкие и не такие размеренные удары волн. Ему показалось, что он снова на корабле. Когда он вышел на открытое место и в лицо ему полетели соленые брызги, у него возникло такое чувство, как будто буровая платформа куда-то движется.

Только в тот момент, когда Дом обошел буровую установку и пристально оглядел краны, до него окончательно дошло, какова жизнь на «Изумрудных Столбах».

Чайка сделала вираж и клюнула потрепанный флаг, отчего тот развернулся. Теперь, подойдя ближе, Дом понял, что это вовсе не флаг.

Это была верхняя часть практически разложившегося человеческого тела, болтавшаяся на веревке.

Маркус, видимо, тоже это заметил. Градин кивнул, как будто все это время ждал их реакции.

— Если они хотят поиграть в пиратов, мы не против, — сказал он. — Мы тоже участвуем в игре. Да и чайкам будет что поесть.

Бэрд оживился:

— И что, это их отпугивает?

— А нам без разницы, — ответил Градин.

— Итак, вы в состоянии о себе позаботиться, — подытожил Маркус, не комментируя останки пирата, свисавшие с крана. — Но мы все равно оставим здесь отряд. И я не вижу у вас оружия.

— А у нас нет оружия. — Градин похлопал по своему гаечному ключу. — Только это и еще винтовки.

— Ваш военный флот вполне мог бы предоставить вам несколько крупнокалиберных пулеметов. Сколько видеокамер работают?

— Примерно половина.

Маркус взглянул на Бэрда, тот кивнул. У него буквально слюнки текли, так хотелось ему повозиться на этой платформе, и теперь он получил такую возможность.

— Мы это исправим, — заявил Маркус. — И каждый танкер будет сопровождать подразделение солдат.

Бэрд и Маркус ушли составлять список необходимых запчастей, а Дом с Коулом принялись осматривать платформу. Один из людей Градина всюду ходил за ними на расстоянии пяти шагов. На его оранжевом комбинезоне было вышито имя — ЮДЖИН, — но, конечно, не было никаких гарантий, что одежда принадлежала именно ему. В первый раз он заговорил, когда Коул, отстранив Дома, хотел было забраться по лестнице, чтобы осмотреть буровую установку.

— Нет, ты стой здесь, — сказал он, протиснулся перед Коулом и загородил ему дорогу. — Она слишком ржавая. А ты — слишком тяжелый.

Коул был крупным парнем даже по стандартам армии КОГ и по-прежнему походил на профессионального игрока в трэшбол, каковым и был в юности. Он ослепительно улыбнулся Юджину:

— Спасибо за заботу.

Конечно, он вполне мог говорить искренне. Коул — он такой.

Юджин, по-прежнему с каменным лицом, поманил их за собой и направился к жилым помещениям. Да, эти инди действительно параноики. Осторожно спускаясь по металлическим ступенькам, забрызганным морской водой, — непростая задача в огромных ботинках, — Дом миновал ревущий кондиционер и расслышал доносившиеся откуда-то женские голоса, но слова были непонятны. Чувствовался аппетитный запах жареного лука. Для Сантьяго это был почти что самый приятный запах на свете. Это пахло родным домом — домом, в котором он вырос.

Юджин покачал головой.

— Моя жена, — произнес он в неожиданном порыве откровенности. — Все еще чертовски злится на меня.

Значит, один из голосов принадлежал ей. Рабочие привезли сюда свои семьи. А может, просто выбирали себе пару из работников-женщин, потому что здесь, посреди океана, было одиноко и страшно. Сейчас Дому уже не так больно было думать о семьях других людей: Мария ушла из его жизни и, по крайней мере, он хотя бы знал, что она ушла навсегда, а не терпит невыносимые, жуткие страдания. Он ненавидел себя за то, что после ее смерти даже испытал какое-то облегчение.

В последнее время тяжелее всего ему было думать о детях. Он чувствовал, что тогда, пятнадцать лет назад, недостаточно оплакал их гибель.

— Так, мы здесь закончили. — Маркус, уцепившись за поручни, подтянулся и поднялся на палубу. — На следующем танкере, который сюда прибудет, мы постараемся подвезти как можно больше оборудования.