Юрий Бурносов - Новая Сибирь

— Глупо, — буркнул Антон. — Может, ему просто нечего терять. У меня в Томске мама, сестра. Мне нужно пробраться в город, а оттуда в Томск. Слезь ты с подоконника — увидят снизу.

— А в городе ты сходишь на вокзал и купишь купейный билет до Томска, — сказала Лариса, спрыгивая. — Не забудь в Юрге за пивком выйти.

— Зачем ехидничать! — вскинулся Антон. — У тебя никого нет?

— Мои далеко, — грустно ответила Лариса.

— Мои — еще дальше, — вставил сидящий в углу на корточках негр.

— Но нельзя же прятаться вот так по домам и ничего не делать!

— Вон мужик сделал, — Лариса кивнула в сторону окна.

— Я не об этом, — рассердился Антон. — Нужно как-то собраться, во что-то одеться. Еда опять же. А то одичаем. Скоро, между прочим, похолодает.

Наутро Лариса со своего наблюдательного пункта у окна заметила, что обстановка изменилась. Растолкав парней, она сообщила, что надо срочно выдвигаться отсюда: мародеры пошли рейдами по ближайшим домам и квартирам.

Фрэнсис помрачнел. Сказал:

— Нам точно нельзя тут оставаться, даже если забаррикадируемся. Осаду мы не выдержим без еды, воды и оружия.

Антон посмотрел на запасы, которые им удалось добыть накануне, — негусто.

— Значит, нужно двигать туда, где более-менее безопасно, во всяком случае не так, как здесь. Здесь даже воды нет.

— Я знаю, где есть, — неожиданно сказала Лариса.

И предложила временно перебраться на остров Тайвань.

То, что обнаружил профессор Огурцов, на секретный бункер Гитлера не тянуло. Утопленная в землю по крышу железобетонная коробка с люком наподобие канализационного. Может, даже и не военные это делали, а просто часть неких загадочных гидротехнических сооружений, заброшенных или недостроенных.

— Тут холмик подмыло, — пояснил Огурцов, — вот люк и стал заметен. Судя по чистоте внутри, там давно никого не было. Иначе набросали бы банок и бутылок. Нагадили бы, простите.

Антон осматривал находку и удивлялся. В самом деле, сколько раз был на острове, проходил здесь и ничего не видел… А вообще укрытие сомнительное. Один вход, он же — выход. Как в ловушке.

Антон поделился сомнениями со спутниками.

— Не в палатках же жить, — отмахнулась Лариса. — Они и со стороны заметны. Потом, нам ведь не вечно здесь обитать. Давайте перебираться, тем более дело к ночи.

В самом деле, начинало смеркаться. Без городских огней, уличных фонарей, мелькания автомобильных фар было непривычно темно. С другой стороны, глаза как-то перестроились, и Антон уже ловил себя на мысли, что в темноте видит довольно-таки прилично.

Перетащив нехитрый скарб в бункер, они решили замаскировать люк: завалили его и видимые части железобетонных блоков хворостом и зелеными ветками. Теперь даже с пары метров можно было не заметить вход, если не знать заранее, что он там есть. На всякий случай, Антон вызвался подежурить. Благо, если кто и приплывет на Тайвань, то, скорее всего, со стороны пляжа. Радиус наблюдения невелик.

— Если угодно, я вас сменю через пару часов, — любезно предложил профессор.

— Я не против, но как вы эти два часа определите? По звездам? Часов-то нет.

— Увы, я не помню, как определять время по звездам, и можно ли вообще это делать. Но у меня бессонница, и моя норма — как раз пара-тройка часов. Потом просыпаюсь и уснуть уже не в силах.

— Спасибо, Николай Филатович, — поблагодарил Антон.

Теперь он сидел на берегу и прикидывал, сколько еще осталось, со скуки грызя профессорские макароны. Казалось, что он здесь уже целую вечность.

Никто к острову не подбирался. На берегу было тихо и темно, никто не стрелял, как днем. Ночью жизнь затихла. Одни, как Былинников с бандой, наверное, сидели у себя в подвале или где там у них логово, жрали и пили. Другие прятались, радуясь, что целы, и вдвойне — если нашли перекусить.

Мир рухнул, и Антон отчетливо это понимал. Почему-то он огорчился, что до сих пор не удалил аппендикс. Теперь это сделать практически нереально, даже если найдется врач и инструменты. Антон читал, как советский хирург — в Антарктиде, кажется, — сам себе удалял аппендикс, но это исключение из правил. А тут, если что, так и загнешься бесславно от перитонита, причем в страшных муках. Да и не только от перитонита — от многих болезней. Флюса, например. Что бы ни говорил профессор, антибиотики-то небось сдохли. Разложились, или что там с ними происходит.

Сзади захрустели веточки под чьими-то ногами. Антон положил руку на нож, укрепленный в голенище сапога, но это был всего лишь Огурцов. Легок на помине.