Алексей Ефимов: Долгая дорога к дому

Я поднялся, чтобы спуститься вниз, но ноги тут же подкосились и я просто упал, скатившись с бугра. Лишь сейчас я заметил, что земля — единственное, что осталось неизменным в этом мире. Наш побег и появление инопланетного корабля явно не были простым совпадением. Но что с того? Всё равно, я ничего не знал.

— Нам надо дождаться восхода, — сказал Сергей.

Я охотно согласился. Нам нужно было прийти в себя после этого… перехода, когда нас лишь случайно — я это чувствовал, — не разорвало на куски.

Раньше я никогда не ждал восхода. Ожидание казалось бесконечно долгим. Я дрожал от холода, к тому же, здесь было полно местной мошкары, и она пребольно кусались. Мы сели на корточки, прижавшись спиной к спине для тепла и, то и дело хлопая себя по плечам, смотрели на пылавший все ярче восток. Вдоль горизонта пополз розовый столб, отмечая движение невидимого пока светила. Он разгорался, становился все выше, и вот из-за холмов неторопливо выползло солнце. Сначала мне показалось, что его как-то странно закрывают облака, потом, когда оно поднялось целиком, я с трудом сдержал изумленный крик — оно было… это был целый рой крохотных солнц.

И они все были шестиугольными.

Огненные шестиугольники составляли другой шестиугольник, побольше, образуя нечто вроде сот. Потом я заметил несколько тёмных ячеек и понял… хотя в это нельзя было поверить. Впервые в жизни мне стало действительно не по себе.

Я бросился на землю, зажимая руками голову. Мне хотелось вернуться… проснуться от этого кошмарного сна…

Холодная земля — хорошее средство от паники. Я приподнялся, глядя на кошмарное светило. Впрочем, оно не было кошмарным — только раза в два больше земного солнца и тени от него падали какие-то размытые. Оно было того же цвета и так же грело. Я невольно поднялся во весь рост, всем телом впитывая его живительные лучи и стараясь не думать о радиации, вирусах, бактериях и более крупных тварях, которые могли ждать нас здесь.

До холмов было километра три — примерно, поскольку мы шли до них около часа. Это был самый длинный час в моей жизни — мы шли, то и дело оглядываясь, не зная, что встретится нам в следующую минуту. Однажды мы спугнули зверя — он походил на леопарда и явно был хищным, но мы не успели его рассмотреть. Вообще-то мы были вооружены — если наспех обломанные большие ветки можно назвать оружием. С ними мы чувствовали себя гораздо увереннее, чем с голыми руками, но мы замерзли, проголодались и уже начали хромать — наши босые ноги не привыкли к таким переходам и приходилось хорошенько думать, куда ступать.

До нас постепенно начало доходить, что любая мало-мальски серьезная рана на подошве здесь почти наверняка равносильна смерти — если не от заражения крови, то просто от голода. Кстати, мы не видели здесь ничего и никого, что было бы пригодно в пищу. Впрочем, пока я не думал об этом — огромный неведомый мир лежал у наших ног. Облако пара на вид не стало ближе — до него было километров двадцать или больше, и мы понимали, что сможем добраться до него только завтра — если оно для нас наступит. Дымка и расстояние не давали рассмотреть детали, но пар поднимался скорее над озером или расщелиной, чем над трубой или жерлом вулкана. Мне показалось, что у основания белой тучи темнеет правильной формы холм — нечто вроде пирамиды со срезанным верхом, но она была крошечной — просто неясный силуэт на фоне горизонта. Но все же… это были первые признаки разума. Больше мы не видели ничего похожего. На востоке, рядом с пирамидой, блестела вода — озеро или река, не разобрать. Поросшие кустарником холмы, на которых мы стояли, тянулись с юга на север. Там, очень далеко, призрачными силуэтами высились горы. А к западу — бесконечная, открытая, навевающая тоску равнина. Оттуда ползли облака, то и дело закрывая солнце, ветер шумел вокруг нас и мы чувствовали себя бесконечно одинокими.

— Как ты думаешь, какие они? — спросил Петр. Он уже не сомневался, что встретит там… ну, если не людей, то существ разумных и доброжелательных.

— Я не знаю. Тут всё такое… странное. Особенно небо. Похоже, там всё искусственное и не имеет никакого отношения к астрономии.

Я сам испугался своих слов. Для цивилизации, способной создать искусственное солнце, у меня просто не было подходящих понятий. Но я очень сомневался, что они окажутся похожими на нас.

— Нам надо идти туда, — сказал Петр, — пока мы ещё не ослабели от голода. Ведь мы даже не знаем, что здесь съедобно, а что — нет. Нам не обязательно сразу показываться им. Сначала мы посмотрим… а потом решим.