Борис Сапожников - Наука побеждать

— Я офицер русской армии, капитан Суворов, — представился я. — Командую гренадерами охраны нашего посольства. Сейчас мы вышли в город, чтобы навести порядок и по возможности остановить серых солдат, разоряющих его.

По толпе пошёл шепоток, граждане Лондона, разумеющие французский, переводили мои слова тем, кто этого языка не знал.

— Остальным тоже стоит покинуть эту баррикаду, — сказал я. — Серые вернутся, и они будут очень злы.

— Господин капитан, — обратился ко мне прапорщик Быхов, — у каждого из этих серых солдат есть гренадерская сума. А в ней по пять гранат. И ячеи пустые ещё на десяток.

— У каждого? — удивился я. Прапорщик кивнул. — Тогда собирайте. Гранаты соберите, сколько хватит.

— Слушаюсь, — ответил прапорщик и тут же принялся отдавать команды. — Как с эмблемами быть? — снова подошёл он ко мне, когда все гренадеры сменили сумы на немецкие. — Они все с мёртвой головой.

— Вернёмся в особняк, перебьём на наших орлов двуглавых, — ответил я. — А пока так повоюем.

— Понял, — кивнул Быхов.

— Мундиры на них какие-то странные, — сказал мне Фрезэр. — Вот нашивки какие-то. — Он показал мне полоску чёрного сукна, на которой было вышито слово Thule. — Отпорол на память, майору Ахромееву покажу. Пусть разбирается.

— Может, это всё же шведы? — предположил прапорщик Быхов. — Название-то явно их.

— Немцы это, — покачал головой Фрезэр. — По-немецки во время боя лаялись, и команды тоже по-немецки отдавали.

Вот что значит, разведчик, как говорится, от Бога. Правильно сделал Ахромеев, предложив ему перейти в тайную канцелярию. Офицер из Фрезэра, конечно, толковый, но разведчик он просто прирождённый.

— Не важно, кто они, — отмахнулся я, — а вот гранаты это уже интересно. От них же отказались почти пятьдесят лет назад.

— В городском бою гранаты штука незаменимая, — сказал прапорщик Быхов, — особенно в таком количестве. Что бомбы не доделали, то гранатами добить можно. В окна домов закидать, или баррикады подорвать.

— Разумно, — кивнул я. — Тогда и нам стоит ими воспользоваться. Всё готово?

— Так точно, — отрапортовал Фрезэр.

— Тогда вперёд!

— Господин капитан, — обратился ко мне старшина «чарли», — а нам, что делать?

— Уходите отсюда, — ответил я. — Но продолжайте воевать. Не так, как сейчас. В открытом бою вы ничего не сможете противопоставить немцам. Вы иррегуляры и в этом ваша сила. Стреляйте по ним из окон домов и с крыш. Нападайте на серых, когда они начинают грабить и насиловать. Тогда они почти беззащитны, забывают о войне и их можно брать голыми руками.

— Ясно, господин капитан, — кивнул «чарли». — А вы куда?

— Воевать, — пожал плечами я. — Нам тоже засиживаться на одном месте нельзя. Нас не так много и в мобильности наша сила. Будем маневрировать, искать войска лондонского гарнизона, объединимся с ними, и будем воевать, как умеем. Мы же линейная пехота qu'on le veuille ou non.

И взвод направился дальше по Лондону. Мы шагали через подлинный ад. Озверевшие от крови и огня немцы творили такое, что и вспоминать не хочется. Они убивали всех без разбора, мужчин, были те вооружены или нет, женщин, детей, стариков. Насаживали на штыки, забивали насмерть прикладами, а то и просто топтали ногами. Особенно жестоко расправлялись с «чарли» и констеблями, пытавшимися обороняться и наводить хоть какой-то порядок.

И через весь этот кошмар шагали мои гренадеры. Где-то вступали в бой, громя озверевшего от насилия и беззащитности врага, где-то избегали боя, там, где врагов было слишком много. Как бы ни были серые опьянены кровью и лёгкой победой, однако взводом полка не перебить, как не перешибить плетью обуха, как говорит старинная мудрость. Где-то сражались колонной, как на первой баррикаде, вступая в бой сходу, без залпа, где-то разворачивались в три шеренги и открывали огонь по врагу. Так было на небольшой площади, названия которой я не знал, где немцы числом не меньше батальона потрясали над головой мушкетами с насаженными на штыки детскими тельцами, конечностями и головами. Мой взвод развернулся в три шеренги у стены дома. Гренадеры без команды вскинули оружие, и я тут же выкрикнул:

— Огонь!

Пули выбили несколько десятков солдат в сером, но те не обратили на это внимания, продолжая упиваться кровью. Гренадеры перезарядили мушкеты, очень быстро, особенно если учесть, что у всех были примкнуты штыки. Я лишь махнул палашом. Новый залп смёл ещё несколько десятков серых. Только тут они опомнились, стали озираться по сторонам, ища врагов. А тем временем гренадеры дали ещё залп. Серые кинулись на нас, толпой, некоторые даже не удосужились стряхнуть со штыков тела и части тел.