Кэтрин Азаро: Укротить молнию

Элдрин испытующе посмотрел на меня и нарисовал следующую картину. Мать Эльтора. В его мыслях она казалась такой теплой и ранимой. На самом же деле под этой нежнейшей внешностью кроется железная воля. В имперских коридорах власти Дайхьянна Селей чувствует себя в своей стихии. Она тотчас распознает любую интригу, любую смену настроений. Женщина редкостной красоты и ума, властная и вместе с тем такая нежная и любящая своих близких. Неудивительно, что Рагнар Бладмарк добивался ее.

Элдрин добавил к картине вторую фигуру: Бладмарк. Адмирал наклонился над Дайхьянной, за волосы оттянул ей голову назад и приставил к горлу нож. Затем эта картина померкла, а ей на смену возникла новая: мы с Элдрином сдаемся злодею. И снова изображение матери Эльтора. Рядом с ней Бладмарк — он пытается утешить вдову и мать, вмиг лишившуюся сына и мужа.

Все ясно. За ультиматумом Бладмарка кроется нечто большее, чем предполагал Эльтор. Бладмарк шантажировал Элдрина — мол, если не сдадитесь, то тем самым навлечете горе и страдания на Дайхьянну. Причем Бладмарк сделает все для того, чтобы месть была страшной. Элдрин нарисовал мне нож, но я не сомневалась, что на самом деле методы будут намного изощреннее.

Я слегка поменяла картину — ту, на которой Бладмарк угрожал матери Эльтора. Дайхьянна вся сжалась, словно пружина, царапалась и плевала адмиралу в лицо.

Элдрин сухо улыбнулся и развел руками. Никто из нас не знал, выполнит ли Бладмарк свои угрозы. Не приходилось сомневаться лишь в одном — если мы погибнем на Рейликоне, горе Дайхьянны будет воистину безмерным. Тем более что она все еще доверяет адмиралу. Элдрин мысленно нарисовал, как Рагнар утешает ее. Вот Дайхьянна залилась слезами, и Бладмарк поднимает к себе ее лицо и целует. Элдрин тотчас «порвал» картину на мелкие куски.

К нам подошел Узан и что-то произнес. Элдрин кивнул, затем повернулся ко мне и указал в сторону звездного порта, а затем на небо. При этом он мысленно нарисовал две картины. На первой из них мы с ним шли к кораблю Бладмарка сдаваться, на второй — умирали на Рейликоне. Элдрин склонил голову—я поняла вопрос. Настало время делать выбор. Сдаться или погибнуть.

В ответ я покачала головой. Мне в голову пришла идея — совершенно безумная, однако более привлекательная, чем предложенная Элдрином альтернатива. Я встала и поднялась на возвышение. Положив руки на один из гробов, вопросительно посмотрела на Элдрина. Тот тоже поднялся и встал рядом с Уза-ном, не спуская с меня взгляда. Я нарисовала картину — абадж пытается задержать Бладмарка, говоря ему, что мы вот-вот сдадимся сами. Мы же с Элдрином тем временем забираемся в гробы. Даже если только один из нас останется жив и перенесется к имперскому командованию, чтобы предупредить об измене, что ж, можно считать, что мы победили. Если же попытка окажется неудачной, как, по всей видимости, произошло с Эльтором, даже это все-таки лучше, чем погибнуть от рук Бладмарка.

Элдрин представил меня в фобу. Вот Узан нажимает рычаг. И снова гроб пуст. Ну как? Элдрин вопросительно наклонил голову. И сам же на него ответил — развел руками, словно говоря «Я не знаю». Смысл его жеста был предельно понятен — стоит мне оказаться в псиберпространстве, как я буду не в состоянии произвести обратную трансформацию, чтобы вернуться в обычный мир.

По крайней мере это дает нам шанс на спасение, мысленно сказала я ему и, взявшись за рычаг, попыталась открыть крышку.

Задача оказалась гораздо труднее, чем можно было предположить, глядя на абаджа.

Один из воинов подошел, чтобы помочь мне. Гроб открылся, я забралась внутрь и легла. Внутри ящик был выстлан мягким материалом, но даже с открытой крышкой я словно ощутила себя погребенной. Пока абаджи пристегивали меня, мне стоило громадных усилий не начать отбиваться. Я подняла голову и увидела, что Элдрин тоже ложится в гроб. Он посмотрел на меня и кивнул. Затем лег, и я его больше не видела.

Абаджи опустили прозрачную крышку. Вот тогда-то меня и охватила паника. Я пыталась сбросить с себя ремни, дергалась и извивалась. Тем временем крышка стала матовой. И тогда мной овладело странное чувство — будто я таю. Растворяюсь.

Растворяюсь и таю.

Последнее, что я видела, прежде чем полностью утратила соприкосновение с физической вселенной, это склонившееся над крышкой лицо Эльтора.

Тина, вернись! прочитала я по губам сквозь стекло.

Океан голубого света. Поблескивает и переливается.