Александр Конторович - Несмотря на достигнутые успехи

— А именно?

— Сделать из нашей страны атомную свалку — чем не цель?

— Хм…

— Вот именно! Но тут есть одна закавыка… наши стандарты в этом деле превосходят все существующие. Причем — многократно! И это — дорого! Государству достаётся меньше денег, а оно — скотина прожорливая. Пошли разговоры о том, что некоторые вещи можно и пересмотреть… дело шло к тому, что отходы стали бы попросту зарывать в землю. Ждать было нельзя, и я принял решение…

Он наливает себе в рюмку водки и залпом опрокидывает.

— Короче, я вышел с предложением наверх и попросил их назвать цифру, которую они хотели бы получить.

— Они — это кто?

— Да есть у нас там люди… В общем — они согласились и цифру назвали. Тогда я выдвинул встречное предложение — этот комбинат акционируется. Там всем было по фигу, и соответствующий закон приняли. Следует ли вам пояснять, в чьих руках, в итоге, оказались все акции?

— В ваших.

— Правильно. В моих. Два года здесь было… словом, чуть ли не на подножном корме жили. Только что на дорогах не грабили — не шучу! Все деньги уходили на расширение хранилищ. В соответствии с самыми жёсткими нормами! Ну и на выплаты наверх… без этого никак. А дальше — я вышел на наших заказчиков и поставил ультиматум — цена вырастает в десять раз. Всё. Никаких разговоров и обсуждений — контора частная и имеет право.

— И вас не порвали в клочья?

— А как? Своих хранилищ уже никто не строил — всё везли к нам. Разумеется, нашлись «умники», решившие на этом подзаработать. Всякие африканские «президенты», формально независимых стран. Предложили свои «хранилища».

— По-дешевке, небось?

— По мировым меркам — вообще задаром. Естественно, народ на это купился. Экономия — это святое! Правда… — он хитро прищуривается, — никто из них толком и не понимал, во что ввязывается. Короче, договор подписали и первые партии отходов ушли.

Гальшин злорадно ухмыляется. А непрост дядя!

— Как я понимаю, ушли они куда-то не туда?

— Нет, — качает он головой. — Именно туда, куда и положено. Но ведь «независимым президентам» вечно не хватает денег… Вот они и согласились продать полученное. Разумеется, за хорошие деньги. Но как-то так вышло, что все эти истории вдруг стали достоянием гласности. И сделки сорвались. А уж какой визг подняла «демократическая» пресса! Особенно, когда выяснилось, что покупатели были из стран Ближнего Востока… Тут уж волосы встали дыбом на всём теле! Хай поднялся такой… своих постов лишились весьма серьёзные люди. Да и финансовый ущерб оказался весьма и весьма немаленьким. Словом, на этом фоне мои предложения оказались весьма своевременными.

Ох, что-то чует моё сердце, что вся эта история с продавцами и покупателями…

— Ну да! — уловив мои эмоции кивает олигарх. — Моя это работа была. С самого начала. На то и деньги копил…

— Лихо это у вас вышло.

— Осуждаете?

— С какого бодуна? — удивляюсь я.

— Ну, как же? Там столько народа пострадало… Не говоря уж о тех, кто со своих постов полетел и всю карьеру поломал.

— И что? Вы теперь должны голову пеплом посыпать? Это не наша страна. А на политиков мне на всех начхать — оптом и в розницу, невзирая на их национальную принадлежность. Все сволочи!

— Так уж и все?

— А у вас — лично, какие-то сомнения в этом есть? Знаете кого-нибудь, искреннего и честного? Чтобы за свой народ радел?

— Не поверите — но, знаю! Правда, власти у них, как бы это сказать…

— Нет.

— Ну да…

— Вот как до неё дорвутся — тогда и посмотрю. Да и вас-то, можно подумать, сильно волновала чья-то там судьба, когда свою империю строили?

Гальшин барабанит по столу.

— Да как вам сказать… За своих людей сильно переживал, особенно тогда, когда кто-то… ну, вы понимаете.

— Многих потеряли?

Он кивает.

— Я не военный… и ни разу не специалист по этим… ну, всяким там операциям. Обычный директор… свалки, откровенно говоря! Да, вижу чуток подальше некоторых, соображаю быстрее. А вот встать вместе с ними в один ряд… просто не могу — не умею. Обузой стану. Вот машину водить могу, да таких… хоть лопатой греби. Даже стрелять толком не научился. Оттого и оружия не ношу — толку-то мне с него?

А ведь не врёт мужик! Он по-настоящему переживает, это просто на лице написано. Поэтому и обхаживает так свою охрану, пытается хоть так загладить своё чувство вины перед ними. Перед теми кто, выполняя его задумки, навсегда остался где-то там…

— Хреново вам…

— Вы меня понимаете?!