Александр Конторович - Несмотря на достигнутые успехи

— Здесь нет!

— Соседний отсек проверь! — откликаются ему из салона.

Снова те же самые операции… и на дорогу шлепается моя сумка.

О как?!

— Есть багаж! Ищите его, он должен быть там внутри!

Вот оно как… что-то мне таки впендюрили в сумку! Где же?

Да при посадке, ясен пень! То-то меня тогда так сзади пихнули… аккурат, по сумке и наподдали.

Значит, эта засада ставилась на меня.

И что теперь делать?

Если они меня не найдут в салоне… (а это будет сделать весьма затруднительно), то вызовут подмогу, спишут нападение на зловещего Имперца и устроят тут облавную охоту. Послушная пресса и СМИ поднимут истерический вой, расписывая жуткие преступления, совершённые «этим отморозком». И ведь хрен чего сделаешь! Вот он автобус, вот погибшие — все налицо. И «свидетеля» найдут — это у нас быстро… да сами эти мужички и выступят. И вещи из сумки предъявят. Найдут какие-нибудь «доказательства», что это именно мои вещи, а не Васьки Сидорова с восемнадцатого места. После Воронежа я уже ничему не удивлюсь.

— Кучер! — гаркнули из салона.

— Тут я! — откликнулся водитель.

— Давай, ребят вызывай! Что-то нет тут его, во всяком случае, среди мертвяков.

— Так это… он ещё в лесу может быть?

— А я о чем? Впятером станем лес чесать? Тут свихнувшихся нет!

— Ладно, — вскинул мою сумку на плечо водитель, — сейчас я…

И он разворачивается спиной к автобусу.

Неторопливо топает в машине. А автомат у него на ремне, и магазин этот тип сменить уже успел.

Так-так-так… они лес станут прочесывать. И сколько их ещё будет?

А не один ли хрен? Все едино — далеко не уйти, догонят. После короткой перестрелки приволокут хладный труп к расстрелянному автобусу. Бросят рядом автомат с полупустым магазином. И притащат сюда прессу. А какой-нибудь статист, зажимая простреленную ногу (или руку), поведает о своей геройской схватке с «этим чудовищем».

Нет уж, никуда я не побегу.

Воевать — и здесь можно. Один к пяти — нормально. Как это говорят? Когда ни помирать — все день терять?

Проверяю пистолет — патрон в патроннике, можно начинать.

А дорога здесь чуток поуже… и кусты к дороге поближе.

Тот тип, что в салоне сказал — впятером. Значит, нет больше никого и никто в кустах не сидит на подстраховке.

Тело мое напряглось, возник на мгновение и пропал шум в ушах.

Кустиками, кустиками… только к дороге близко не подходим.

Водитель притормозил у капота, сбросил на песок мою сумку и запустил свободную руку в моторное отделение.

А поднятый капот частично закрыл ему обзор.

Секунда… другая…

На землю шлепается дымящийся цилиндрик. Дымовая шашка! Вот что там «парило»…

Мужик поддает ей пинка, и закопченный цилиндрик улетает куда-то в кусты.

Ещё несколько шагов, щелкает замок, и крышка багажника открывает свое черное нутро.

Водитель наклоняется и тянет что-то наружу.

— Т-с-с… не шуми… — пистолетный ствол тычется водителю в поясницу. А моя левая рука обхватывает локтем его горло. — Только пискни… ты ж меня искал? Так я тут!

Пискнуть он не пискнул, а вот воздух… м-м-да… ладно, переживем и это, авось не Си-Эс!

— Сколько вас тут?

— Пятеро…

— Зови старшего! Погутарю я с ним…

Водила мешкает, и мой пистолет ощутимо тычет его под ребро.

— Заснул? Разбудить надобно?

— Нет… — облизывает он пересохшие губы. — Ты ж меня кончишь?

— Посмотрим. Пока что, поживешь. Нам с тобою есть о чем поговорить. Ну?!

— Стремянной! — орет пленник во всё горло. — К трубе тебя!

— У вас что, у всех такие погоняла лошадиные? — удивляюсь я.

— Ну да… Всадник, Коваль, Ловчий… Я вот — водитель, оттого и Кучер.

— Ага, а Стремянной у вас — кто-то из старших?

— Начальник группы…

Из автобуса спрыгивает на землю плечистый парень. Поправляет на плече автомат и неторопливо топает к машине. Так, сработала моя уловка! Шарахаю водилу пистолетом по башке и запихиваю в багажник, предварительно сдернув с него автомат и куртку, заодно быстро обшарив её карманы. ГШ-18, надо же! Редкость по нынешним временам, теперь всё больше с импортом бегают, отечественное оружие не в чести. И пара магазинов к автомату. Автомат, кстати, тоже отечественный — 9А91. То-то он так борта навылет шил… И глушак на месте, серьёзная машинка.

Заталкиваю в багажник ногу бесчувственного террориста и присаживаюсь.

Так, а вот и ножки командира… он машину откуда обходить станет?

Слева обходит. Это привычка к пассажирскому месту, туда и направляется. Как же — начальник! Пусть и не самый большой. Стало быть, я ему навстречу не попрусь… Идущий к открытому багажнику командир террористов, топает вдоль автомашины. А я, накинув на плечи куртку водителя, и положив на крышу автомобиля автомат, вытаскиваю из багажника трубу спутникового телефона, кладу её рядышком с лежащим на машине оружием. Стремянной ведь к телефону идет? Ну, значит, его в первую очередь и возьмет. Что он увидит, подходя к багажнику? Человека, одетого в синие джинсы (у водителя и у меня — они почти одинаковые), куртку, ранее принадлежавшую водителю. Плечи и голову ему не видно, они частично крышкой багажника закрыты. К тому же, автомат водителя спокойно на крыше машины лежит. Тут в чём закавыка? Если у человека есть серьёзный ствол, то и действовать он, скорее всего, будет именно им, а не запасным оружием. Тем более, только что это и делал. Видит командир террористов автомат, оттого и спокоен, не ощущает он угрозы — вот оно, оружие! Не в руках, тем более — не в чужих.