Александр Конторович - Несмотря на достигнутые успехи

Иса вздрогнул. И совсем иначе оценил теперь те взгляды, которыми провожали их местные жители. Словно заранее прикидывали на каждого из них размеры будущего гроба…

— Дошло? — поинтересовался водитель.

— Да…

— Не похоже, — покачал головою собеседник.

Пах!

И вспыхнуло ослепительной болью простреленное бедро.

— Одной ноги тебе хватит. Всю оставшуюся жизнь теперь будешь ходить медленно…

Хлопнула дверь и, взревев двигателем, машина, легко преодолев подъем, скрылась за пригорком.

Месяц спустя.

Афганистан.

Где-то, неподалеку от Баграма.

Из-под ног посыпались камешки, и Хафиз мысленно помянул нечистого. Ну вот, опять не вышло подойти тихо! Теперь, эти бездельники на посту сделают вид, что бдительно несли службу. Ага, как же! То-то он ухитрился подойти так близко. Но теперь — они повернут всё так, будто узнали его издали и оттого не стали подавать сигнал тревоги.

Так оно и вышло.

Дежурившие у пулемета моджахеды, поднялись и приветствовали своего начальника.

Тот буркнул в ответ что-то невразумительное и присел на камень. Надо было сделать вид, что он просто прогуливается по линии постов и даже в мыслях не держит подловить кого-нибудь за недобросовестное несение службы. А ведь, судя по помятым мордам часовых, они дрыхли самым бессовестным образом! Но… не пойман — не вор! Так когда-то говорили русские…

Стараясь поддерживать бесстрастное выражение лица, Хафиз посидел ещё немного на камне, делая вид, что разглядывает в бинокль окрестные склоны.

— Что слышно? — безразлично спросил он у пулеметчика.

— Всё тихо, уважаемый! — развел тот руками. — Да и кто забредёт сюда? Зачем? Тут ничего нет!

И ведь не врёт, негодяй!

Сюда, действительно некому и незачем заходить. Столь тщательно оберегаемые плантации мака, находились далеко внизу. И на пути туда стояло ещё несколько постов. Что здесь можно искать? Кроме реки… Она как раз и делала здесь поворот, после которого, уже никуда не сворачивая более, несла свои воды к жилью. И к маковым полям. Так что, этот пост был сущей синекурой. И все, кому здесь приходилось дежурить, это прекрасно знали. И бессовестно этим пользовались. Всего один раз удалось Хафизу подловить во сне двоих зазевавшихся часовых (за что он и был соответствующим образом поощрён) и после этого — всё! Удача ему больше не улыбалась. К посту вела всего одна тропинка и прочих подходов не имелось. Вернее, так раньше думали часовые. Теперь они точно знают, что это не так. Направление, откуда появился проверяющий, им удалось определить и с мыслью застать кого-нибудь тут спящими, можно распрощаться навсегда. Эти дети шайтана постараются устроить на тропке завал. И тихо там больше не пройти.

Хафиз ещё раз поднес к глазам бинокль.

Пусто… только ветер треплет ветки кустов. Здесь он особенно силен — узкие стены ущелья запирают ему выход в стороны. Вот свистит в ушах неумолчная песня рассерженного ветра.

Так тут было всегда.

Когда ещё не пришли сюда люди.

И тогда, когда они отсюда уйдут.

Ветру — всё равно.

Ему одинаково безразличны пуштуны и англичане, русские и американцы.

Он вечен.

Что с точки зрения вечности, значат эти смешные людишки? Чем они могут ему помешать или помочь?

Ничем.

Их жизнь, наполненная болью и страданиями, лишь слабый звук в его бесконечной песне.

Начальник охраны не стал ничего говорить. Нечего оправдываться перед этими людьми — они недостойны его внимания.

Он просто встал и, закинув за плечо автомат, направился вниз — к следующему посту.

— Ходит… — пробормотал Убайдулла. — Всё ищет кого-то…

— Да… — глядя вслед уходящему, согласился пулеметчик. — Нас он подловить хотел! Мол, нельзя здесь спать!

— Так никто и не спал… почти! Ну, чуток передохнули… и что?

— А не услышь я, как упал камень, ты бы ему сейчас это и объяснял!

— И что? Не спал же!

— А храпел кто?

И никто из них двоих так и не обратил внимания на то, как из-за большого серого камня медленно выдвигалось что-то чужеродное. Почти напротив пулеметного гнезда, только голову наклони! Но вот, как раз туда, никто и не смотрел. Склон был давно изучен вдоль и поперёк. Спуститься вниз, к воде, в данном месте было невозможно — слишком крутая скала. А, чтобы посмотреть вниз, надо было встать, подойти к брустверу из камней и перегнуться через него вниз. Зачем?

И часовые не тронулись с места.

А предмет, при более внимательном рассмотрении, оказался…трубой. Точнее — трубкой из серого пластика. Выдвинувшись ещё немного вперед, она, изогнувшись под собственным весом, наклонилась ниже и теперь смотрела прямо в прозрачную речную воду. Ещё метр, ещё…