Алексей Пехов - Последний Завет

— Нет, не раскопали… ее кто-то подбросил, — с тоской в голосе сказал Носатый.

— М-да? Интересно, и кто же такой дурак?

Герман не поверил словам незнакомца. Кидать заразу соседям было не принято хотя бы по той причине, что по всем законам всемирного свинства от соседей зараза приползает прямо к вашему дому, поскребется в дверь, скрючится у порога и, опершись на длинный костыль, ждет, когда вы ее впустите. Ямы друг другу кланы старались не рыть. Во всяком случае, таким способом войны не велись… Слишком уж все это напоминало самоубийство.

— Меганики могли подбросить, — предположил Носатый, — у них — вакцины, и они не очень-то довольны тем, что мы ладим с мутантами.

Это верно. Меганики не терпели мутантов и тех, кто был с ними на короткой ноге. В последнее время самый влиятельный из кланов Города все больше лез в дела других кланов и говорил, кому и что следует делать. И даже многие из Ветродувов смотрели в рот Меганикам, жадно внимая странному религиозному учению. Благо им было за что стараться. Меганики сохранили довоенные технологии: подачки с их стола были очень ценны.

Внезапно запел ревун, и крысокот предупреждающе хрюкнул. Герман выругался и бросил винтовку под ноги Бастионовцу:

— Мусорщики нас услышали. Все из-за тебя, идиота!

— Что ты делаешь?

— Разве не видно? — Герман подхватил с земли мешок. — Сматываюсь. Попробую прорваться через мост.

— А мне что делать? — растерянно спросил Бастионовец.

— Почем я знаю? — Герман пожал плечами. — Выпутывайся сам, раз ты такой кретин.

Сказал и, не оглядываясь, поспешил вдоль улицы к мосту.

— Постой! Постой! — закричал Носатый. — Да постой же ты! — Он побежал за Германом.

Но тот и не думал останавливаться, он бодро шагал, не забывая оглядываться по сторонам, а крысокот трусил по правую руку. Парень не отставал, он запыхался, не поспевая за широким шагом Германа, и даже попытался остановить его, схватив за плечо. Потом забежал вперед и крикнул:

— Стой, я тебе говорю!

Герман заметил, что винтовка снова в руках Носатого. Причем держит он ее наперевес, направив ствол не куда-нибудь, а в грудь Герману. Тут уже не сдюжили нервы у Гнева, он рванулся вперед, клацнули острые зубы, затрещала раздираемая ткань, и Носатый отчаянно закричал:

— А-а-а! Убери его! Убери!

Крысокот терзал широкую штанину с явным удовольствием. Понаблюдав несколько секунд за этой дивной картиной, Герман отозвал зверя и внезапно решился:

— Ладно, так и быть, пойдешь со мной. Только я иду быстро, чур не отставать.

— Я не отстану! — радостно выкрикнул Носатый.

— Имя у тебя есть? Или папа с мамой решили, что и без имени ты неплох?

— Франц, — ответил парень. — Я не подведу, вот увидишь!

— Увижу, — откликнулся Герман и тут же добавил самым мрачным тоном: — если, конечно, переживу эту ночь!

Почувствовав неладное, Франц поспешно обернулся через плечо и шумно втянул в себя воздух. Путь им преграждала шестеро. Трое стояли впереди. Неуклюжие фигуры, заплывшие наростами головы. Мутанты. Безоружные. Трое других явно были людьми и в отличие от своих братьев по клану сжимала в руках копья. К счастью, ни у одного не было ни арбалета, ни лука, ни даже метательного ножа. Мусорщики выбрались из своих нор.

Случайный спутник Германа собирался вскинуть винтовку, но, на его счастье, следопыт Ветродувов обладал отличной реакцией и успел положить на ствол ладонь.

— Погоди-ка, — сказал он, — давай сначала познакомимся с нашими новыми друзьями.

Он сделал едва уловимый жест рукой, и верный Гнев лег на мокрый асфальт, затаившись до поры до времени.

— Привет! — громко сказал Герман.

Из темного провала ближайшего здания вышли еще двое. В руках у Мусорщиков были трубки, стрелявшие — Герман отлично это знал — отравленными паралитическим ядом стрелами, и разделочные ножи. Среди Ветродувов ходили упорные слухи, что Мусорщики иногда поедают своих врагов. Традиция со времен Черных столетий.

На приветствия Германа ребята никак не отреагировали. Мусорщики славились своей нелюбовью к вежливым беседам: любой разговор с ними превращался в монолог, даже мирные переговоры…

— Медленно отступай назад, — сказал Герман, обернулся и понял, что его реплика несколько запоздала — позади, отрезая путь к отступлению, стояли еще пятеро.

— Ну все, нам конец, — забормотал Франц.

— Спокойнее, — сказал Герман, думая о том, что денек выдался неважный, в арбалете совсем мало пороховых зарядов, а умирать почему-то именно сегодня совсем не хочется.