Роман Злотников - Виват император! Армагеддон

— Конечно, Александра Сергеевна, мы понимаем.

Старушка еще раз грозно посмотрела на них, будто ставя последнюю подтверждающую точку, и уже мягче, вполне добродушно пробурчала:

— Ну ладно, давайте деньги и устраивайтесь.

Рыжая кивнула своей черноволосой подружке, та, опустив на пол чемодан, который держала в правой руке, достала из-за пазухи помятый конверт и вынула несколько бумажек. Старушка, тщательно послюнявив пальцы, пересчитала деньги, засунула их за отворот рукава своей старенькой, заштопанной кофты и снова подняла глаза на девушек:

— Ну, прощевайте. Теперь зайду уже двенадцатого. Так что с Новым годом вас и Рождеством опять же. — С этими словами она повернулась и, шаркая ногами, шустро двинулась в сторону узенькой прихожей. Оттуда еще пару минут доносилось ворчливое бормотание, затем хлопнула входная дверь и все стихло. Рыжая вышла в коридор, тут же вернулась обратно, кивнула подруге, мол, все в порядке, и, остановившись на пороге комнаты, еще раз окинула ее оценивающим взглядом:

— Да-а-а, убогонько…

— Как? — Черноволосая явно не знала такого слова. Рыжая фыркнула:

— Учи язык, подруженька, как-никак считается, что он твой родной.

Черноволосая поморщилась и выдала длинную фразу по-немецки.

— А вот это ты зря, — протянула рыжая и укоризненно покачала головой. — Знание «неродного» европейского языка (эти слова она явно произнесла с иронией) здесь никак не помешает, но вот ругаться на нем — не стоит.

Черноволосая хмыкнула:

— До сих пор не могу понять, как это я согласилась участвовать в этой авантюре.

— А разве у тебя был выбор? — с усмешкой отозвалась рыжая. — Если Мойзель говорит «джамп», нам остается только прыгать.

Черноволосая скривилась:

— Не думала, что ночь Святого Варфоломея до сих пор производит на тебя такое впечатление.

— А на тебя нет?

Черноволосая вздохнула:

— Та ночь — нет, но все дело в том, что этот чертов Мойзель ВСЕГДА оказывается прав. К тому же он вытащил меня из Освенцима. Хотя я в сороковом послала его к черту со всеми его советами. И это формально сняло с него всякую ответственность за меня и мою судьбу.

Рыжая задумчиво кивнула:

— Да-а, за столько лет Мойзель успел сделать своими должниками почти всех нас. Так сказать, долг чести. А остальные пойдут за ним просто потому, что он ВСЕГДА оказывается прав. Кстати, перестань называть его старым именем. Теперь это милый мальчик по имени Дмитрий Иванович.

Черноволосая фыркнула:

— Вот уж никогда не думала, что когда-нибудь меня станут называть этими смешными русскими двойными именами. — Грациозным движением выхватив из сумочки паспорт, она прочитала с насмешливой улыбкой: — Ирина Валентиновна Тучина, год рождения — 1974, место рождения — город Спитак, Армянская ССР. — Она удивленно вскинула брови: — А почему Армянская? Ведь это вроде совершенно другое государство.

— Когда ты родилась — было одно и то же, — сказала рыжая и, мгновение помедлив, добавила: — и будет. Если я правильно поняла… Дмитрия Ивановича.

— Когда родилась я — не было еще ни того, ни другого. Но все-таки, почему именно это место?

Рыжая пожала плечами:

— Не знаю. Наверное, там не так давно произошла какая-нибудь катастрофа. И после нее осталось много неучтенных… биографий. Во всяком случае, тебе надо хорошенько разузнать о месте, где ты провела детство и юность. Но это потом, а сейчас давай разберем чемоданы.

Черноволосая встрепенулась и еще раз окинула взглядом комнату. Страдальчески скривившись, она капризным тоном заметила:

— О боже, и здесь мне предстоит жить! У меня в Граце самая маленькая гардеробная была больше, чем эта комната.

Рыжая усмехнулась:

— Привыкай, милая. Прежде чем мы дорастем до тех стандартов, к которым привыкли, много воды утечет. Дмитрий Иванович особо предупредил, что мы должны позиционироваться по нижнему слою того класса, к которому принадлежим согласно легенде. А сейчас мы с тобой всего лишь одинокие молодые женщины с нелегкой судьбой и более чем скромными доходами, которые отнюдь не собираются увеличивать их за счет активных занятий древнейшей профессией.

Черноволосая засмеялась:

— Пожалуй, мне действительно стоит подзаняться языком. Много воды утечет… древнейшая профессия… это означает проституцию? — И, дождавшись утвердительного кивка, тряхнула головой: — Ну, это нам не грозит. С такими-то рожами… тем более здесь. Здешние женщины не знают себе истинной цены. Ты обратила внимание, сколько здесь хорошеньких? Конечно, у них запущенный вид, они совершенно не умеют ухаживать за кожей, волосами, но какие природные данные! — Она задумчиво оттопырила нижнюю губу. — Пожалуй, во всем этом приключении уже просматривается кое-что полезное. Похоже, я слишком увлеклась южнороманским типом. И когда я наконец смогу привести свою внешность в более приличное состояние, я обязательно добавлю себе толику славянской крови.