Виталий Сертаков - Кремль 2222. Юго-Восток

— Славка, помоги самопалы зарядить!

— Они ушли? — Иголка подпрыгивала, ногой мне в спину долбила. — Эй, парни, они сбежали, да?

— Скоро вернутся, — мрачно заявил отшельник. — Слышишь, Голова, попробуй подорви решетку.

— У меня всего три бомбы.

— Они тебе здесь не помогут. Баги не отступят, пока цел ихний главарь, или матка, как хошь обзови. Ни хрена им не страшно, хоть все полягут.

— Дык… чо же за гадость такая? — Я схватил меч, издаля потыкал ближайший труп. Живот у твари мягкий оказался, меч насквость прошел. Зато с боков, и особливо со спины — не разрубить. Ну дела, я меч воткнул, а он, хоть и дохлый, четырьмя лапами в клинок вцепился! Рыжий как завопит, напугался, ага!

— Голова, дай бомбу, тебе сказали!

— Да сам я, сам! — и полез наверх, заряд поджигать.

Еще до того, как бомба рванула, баги кинулись на нас. Вторую атаку они затеяли хитро. Сперва отвлекли с флангов, а потом пустили третью армию, промеж красивых колонн, прямо со станции.

Чич выступил вперед и лихо замахал посохом. Я с арбалета стрельнул, откинул, некогда тетиву тянуть, да и без толку. Голова швырнул две бомбы, вправо и влево. Эх, здорово им досталось!

— Братва, ложись, ухи зажимай!

Я подмял Иголку. Ох, ешкин медь, как же они корчились, первые ряды славно порвало на мясо. Возле нас нога чья-то свалилась. Тулова нет, а нога копьецо держит и дрыгается, ну и живучие! Верещали они дико, похлеще поросят на убое! Иголка дрожала вся, я ее погладил, сам вскочил, долго валяться некогда. И тут рванула бомба, которую рыжий запихал в решетку.

— Берегись, Славка!

На меня посыпались сверху. Успел меч схватить, двоих отмахнул, еще одному с развороту башку пополам раскроил, четвертому в брюхо ткнул. Голова тоже выхватил клинок, заряжать уже было некогда.

Чич махал посохом с такой скоростью, что посоха было не видать. В другой раз я бы полюбовался, ага. Кто бы знал, что тихий гадальщик Чич так умеет со сталью обращаться! Баги летели от него клочьями. Отшельник запрыгнул наверх, на порожек, что над рельсами. Баги лезли на него с потолка рекой, жуть какая, но он не сдавался. Вокруг Чича получилось пустое место, куда ни один жук не мог втиснуться, отшельник им мигом лапы и головы срубал.

«Твердислав, решетка, скорее…»

А мне никак не отвернуться, прут и прут. Один наглый, на две ноги встал, а в каждой из четырех лап — по зубастому ножу зажато. Храни меня Факел еще раз такое увидать! За первым наглецом и другие поднялись. И сразу стало ясно, что когда-то ихние деды тоже были хомо.

— Иголка, не лезь!

Иголка поднесла запал, жахнула с двух стволов, самопал чуть из рук у нее не вырвало. Видать, пороху много положила, не обучена с оружием. Но вышло славно, двоих откинуло.

Но они не отступили, задние налезали на передних, перли прямо по разорванным трупам. У меня ихняя поганая кровь уже по сапогам текла. Весь проход между стенкой и перроном ихними телами забило.

— Голова, огнемет!

— Ну держись, сволочи!

Эх, жарко полыхнуло! Рыжий бензин берег, короткими бил, в баллоне всего секунд на пять оставалось. Баги маленько попятились, передние факелами разбегались. Ух и воняло от них!

Пять секунд, ешкин медь. Я уже на стенку запрыгнул, и давай решетку трясти. Открывайся, милая, открывайся же! Прутья помяло, вроде подается, а за ней — темнота, вдруг тупик?

— Бегут, бегут, сволочи!

— Урра, наша берет!

Чич стоял на перроне, вроде как понурившись. Загрустил маленько, что ли. Вокруг него хрустели и визжали покалеченные жуки. Голова пустил последнюю струю огня по потолку станции, подпалил еще штук шесть.

И все, огнемет затих.

Но баги почему-то не наступали. Штук двадцать застыли на задних лапах, передними они готовились метнуть копья. Если бы метнули разом — конец нам. Но они не метнули. Голова застыл, мечом замахнувшись. Иголка застыла с топором. Зашипел и погас факел.

«Живее, красавчик… я не могу их долго держать…»

Влез я в дыру плечом. Поднатужился, сдернул с петель решетку. Ох и здоровущая, чуть себе ногу не отдавил!

— Факел дайте, скорее!

Еще один потух, стало совсем темно. Жуки шуршали совсем близко, лязгали зубами, или что там у них. Иголка на цыпочки встала, сунула мне масляную лампу свою. За решеткой начиналась лестница вверх, по кругу заворачивала.

— Скорее, все сюда! — Иголку первую втянул.

Голова стал бурчать, что печенег бросать нельзя и огнемет тоже жалко. Эх, забил бы ему башку в плечи, да некогда. Еле успели все залезть, отшельник на руках повис, изо рта пена капала.