Стефани Перри - Лабиринт

В животе Луизы Кларк началось какое-то движение, словно палец двигался под одеялом, сшитым из человеческой кожи. Луизу всю передернуло, ее спина выгнулась, рот открылся, чтобы закричать, но из горла не вырвалось ни звука, она только резко вдохнула воздух.

Ее глаза открылись и остановились на лице Пола. Она смотрела ему прямо в глаза одну бесконечно долгую секунду, показавшуюся ему вечностью. Он никогда не видел ни на чьем лице такой муки и боли.

«Боже, она знает, что происходит, — пронеслось в голове у Пола. — Она осознает, что сейчас должно случиться!»

Луиза мотала головой из стороны в сторону по грязному полу, на котором лежала. Ее движения становились все более неконтролируемыми, в раздутом животе что-то шевелилось, готовое вырваться наружу. Ее рот снова открылся, и на этот раз она на самом деле закричала, причем так, что у Пола чуть не лопнули барабанные перепонки. В ее крике смешались боль, предсмертная агония и осознание ужаса происходящего.

Ее живот разорвало, вверх начала бить фонтаном кровь, вылетали куски каких-то тканей. Она продолжала кричать, пока была жива. Ближайший к Луизе Кларк чужой запустил лапу в ее пульсирующее тело и вынул оттуда крошечного паразита...

Луиза Кларк умерла с открытыми глазами. Она выполнила свое предназначение — то, что выбрали для нее прыгающие вокруг чужие. Они достали из тела Луизы еще два ужасных существа, испачканных кровью женщины. Взрослые твари возбужденно шипели, держа в лапах маленьких, пока еще слабых, корчащихся детенышей. Новорожденные чужие отличались от паукоподобных созданий, которых Пол видел ранее в этой же пещере. Они были более вытянутой формы, чем-то напоминали угрей.

«Наверное, те, похожие на пауков существа, были первой ступенью эволюции, — пронеслось в мозгу у Пола, и тут ему в голову ударила страшная мысль, заставившая содрогнуться: — Она ведь родила тройню!»

Юношу вырвало. Он удивился этому: он уже давно не принимал пищи, а все, что было съедено на корабле, вылетело из него в первый час в этой пещере. Теперь из горла полезли куски окровавленной плоти. Увидя ее и почувствовав ее запах, Пол весь содрогнулся, и из него снова пошла рвота.

Чужие не обращали на него никакого внимания. Они начали кричать, причем злобно и сердито. Пол поднял голову. Ощущение рвоты до сих пор оставалось у него в горле. Ему было плохо, и он боялся лишиться рассудка, а поэтому, в страхе, не смог мгновенно вникнуть в происходящее.

Новорожденные умирали. Двое уже совсем перестали двигаться, а меньше чем через минуту и третий издал слабый писк и тоже прекратил дышать.

Детеныши были мертвы.

Чужие продолжали кричать, их вопли эхом отдавались в пещере с высокими стенами. Чудовища были разъярены. Внезапно Полу показалось, что в их голосах слышится что-то еще, не только гнев...

Разочарование? Отсутствие веры в свои силы?

Страх?

Что-то определенно было не так.

— С того дня я держал глаза и уши открытыми, впитывая любую информацию, которая могла бы помочь мне спастись. Я поклялся себе, что найду способ убить их всех. В стае появилась какая-то болезнь, и чужие оказались ей подвержены. Я понял, что мне необходимо найти ее причину, а потом каким-то образом использовать свои знания... Я поклялся себе, что выживу, стану самым ужасным врагом чужих, таким, какого они еще никогда не встречали на своем пути. Я до сих пор не знаю, зачем меня тогда водили в родильную пещеру. В тот день, по правде говоря, меня это совсем не волновало. Я знал одно: я жив и намеревался найти способ, как не погибнуть в этом аду, да и вдобавок ко всему заставить тварей пожалеть, что они не прикончили меня первым.

Чурч внимательно посмотрел на молча слушавших его Креспи и МакГиннесс и продолжил свой рассказ:

— Когда меня вели из родильной пещеры, я внимательно оглядывал все, что попадалось на моем пути. Я увидел то, что находилось там и раньше, но на что я в панике не обратил внимания в предыдущие дни, — в пещере лежало много мертвых и разлагающихся трупов чужих. В каждом углу были горы маленьких паукоподобных паразитов. Их тела буквально устилали пол. Рядом с ними находились подобные угрям новорожденные — точно такие же, как те, что родила Луиза. Некоторые взрослые особи вели себя не так, как остальные, — они делали все, как в замедленной видеосъемке, а значит, были поражены какой-то непонятной болезнью. Они с трудом передвигались, вяло поднимали и опускали свои лапищи, по их телам иногда пробегали судороги. Меня отвели в новое помещение, и я увидел там то, что осталось от Хьюетта и Джохансона. Они были еще живы, но уже не могли узнать меня.