Array Array - На руинах Мальрока

Ваня — знаете, что м-меня больше всего з-здесь нап-ря-га-ло? То, что я не знаю элементарных вещей. Дурак-дураком. Бывает, скажет кто-то что-то, и никто (НИКТО!) и внимания не... не обратит, а я в шоке. В ШОКЕ! Так не должны делать нормальные ЛЮ-ДИ! Не привык я. Чужое здесь все мне... Как же повезло с этим стражем — на его статус списывают в-все мои ч-чудачества. Белая ворона я здесь, при з-зеленом попугае...

А сегод-дня... сег-годня... язык поломать... Се-го-дня я свой! В доску с-свой! Я всех прекрасно понимаю, и удивления во-об-ще н-ноль!

Зеленый — т-ты там не з-захлебнулся?!

Ваня — вып-пьем за ком-му-ник-каб-бель-нность!

Все же напоили... папуасы местные...

...птиц: этот отчет ЗА-ПРЕ-ЩА-Ю запоминать! Иначе! Будет! Гриль!"

Система регенерации полный отстой — вчера в этом убедился. Я не алкаш, но выпивать мне доводилось, однако такого атомного похмелья не испытывал ни разу в жизни. Даже когда в турпоходе пришлось употребить самогон более чем сомнительного качества, утром было нехорошо, но не настолько же!

Вечер помнится смутно, хотя помнить там особо нечего — все происходившее вписывалась в одну строчку немудреного сценария: "Вначале мы пили пиво, а потом пили водку". И пусть водка здесь неизвестна, но у аборигенов имелись достойные заменители.

Фуршет начинался не особо весело — толпа угрюмых мужиков, встав за столами, устроенными из модифицированных для такого дела телег, мрачно поглощала простецкую еду и пиво. По мере убывания запасов пива народ на глазах оживал, а когда появились более крепкие напитки, стало вообще весело. Апогей веселья, помню, к сожалению смутно. Но судя по тому, что чопорный сержант Дирбз несколько раз на бис исполнил неприличный танец своей родины, с незатейливым названием "Без штанов", а некоторые из бакайцев ему подтанцовывали, коллектив, вероятно, хоть немного, но сплотился.

Последнее, что помню отчетливо — как прыгал через огромный костер, держа при этом в каждой руке по топору.

Я может и не так уж много выпил, но хроническая усталость сказалась. Еще неделю назад меня пытали в подвале инквизиции, я ослаб, в прежнюю форму так и не вернулся, а теперь пьянствую на свежем воздухе, употребляю неочищенные спиртные напитки и ошеломленно наблюдаю, как в отблесках костров на голые зады распоясавшихся танцоров пикируют орды злобных местных комаров.

Подкосили меня эти зрелища не хуже спиртного.

Не будучи алкоголиком трудно решиться лечить подобное подобным, и от традиционного способа опохмеления я отказался, отчего и страдал чуть ли не до вечера, тщетно надеясь, что система регенерации с минуты на минуту поставит меня на ноги.

Не поставила...

Или похмелье не считается травмой, или система у меня бракованная, или она тоже решила отдохнуть.

Из-за плохого самочувствия в процесс сборов почти не вникал. Просто бродил уныло, делая вид, что ничего не упускаю, и мечтал при этом лишь об одном — найти укромный уголок и завалиться часиков на пять-десять. Не получалось: где такой найдешь посреди разворошенного муравейника...

В итоге к выступлению народ подготовился без меня, чему я только обрадовался — оснований не доверять этим людям у меня не было. Тогда, на побережье, исход начался с хаоса, но с той поры немало воды утекло — опыта прибавилось, и слабые члены коллектива отсеялись. Оставшиеся тоже могли уйти на все четыре стороны — это означало всего лишь потерю статуса представителя вольного народа и неизбежное закабаление со стороны аристократов Ортара. Средневековье: чужак сам по себе существовать не может. В городах все опутано системой гильдий, каст, нитями неофициальных социальных коммуникаций, и пришлому ничего там не светит; а за городом нужны лишь батраки. Нетитулованному иноземцу выбиться из грязи ой как непросто, а то и невозможно. Те, которые не согласились на посулы баронов и угрозы инквизиторов, те, которые выбрали опасности Межгорья — не думаю, что среди таких найдутся идиоты, способные не проверить свою телегу перед опасным походом.

Не нашлись — лагерь был свернут быстро и без происшествий. Даже недомогание мужской половины населения не помешало процессу — похмельные вояки не поддавались слабости.

Утром сотня телег четко, без заминок и пробок выбралась из прохода в валу старого военного лагеря, направившись по хорошо натоптанной дороге — по следам армии, разгромившей Межгорье.

Мы не знали, хорошо ли вычищена от скверны эта земля, или нет; смерть нас ждет, или райская жизнь. Мы шли туда, потому что у нас не было другого выбора. Даже я, по воле случая ставший самым влиятельным среди всех этих людей, не мог отказаться от общей участи. Беглец, чужак, самозванец, мало что понимающий и много на что надеющийся. У меня был шанс найти свое место в этом мире, а риск... к риску я уже привык: без него здесь ничего не обходится.