Array Array - На руинах Мальрока

За спиной уже трещат ветви под ногами преследователей, а я все еще не нашел подходящую ветку. Впереди светлеть начинает — похоже, лес заканчивается. А за ним, как я понимаю, болото...

Вот! Уже у опушки! То что надо! Тонкое деревце, высохшее на корню в тени местных великанов. До последнего тянулось к свету, ввысь — стволик ладонью можно обхватить, но при этом до вершинки метра четыре.

Остановился, припал на колено, навалился, резко рубанул. Затем еще и еще. Готово — срубил. Теперь еще несколько резких ударов — уплощенный наконечник готов. С другого конца сильный завершающий удар, и обломать.

Все — у меня в руке деревянное копье. Метра два с небольшим — для моих целей вполне подходит.

Еще рывок, но недалеко — остановился в самых густых зарослях. Над сплошной зеленой стеной лишь голова выглядывает — все что ниже, рассмотреть трудно. Поспешно делаю пару выпадов, убедившись, что тонкие ветки не слишком мешают удару — даже в этой тесноте могу попортить кожу. Острие из правильного дерева ничем не уступает стали при условии, если на противнике нет доспехов.

Дерево у меня правильное, а доспехов пока что не видел.

Впереди зашевелились кусты, выскочил первый враг. Тот самый, что из лука в меня безуспешно стрелял, а потом мечом отмахивался. Увидел голову над кустами, осклабился:

— Он здесь! Сюда! Быстрее!

Ухмыльнувшись, посоветовал ему нехорошее:

— Мужа зовешь? А ты похрюкай ему — быстрее примчится.

Свиней здесь, как правило, не любят, вот и этот не исключение — мгновенно помрачнел, покачал головой:

— Зря ты так. Умер бы легко, а теперь придется тебе кишки на ветки намотать.

— Ну так вперед — или без своего мужа-борова ни на что не годен?!

Здравый смысл требовал от противника простого: подождать остальных, чтобы окружить меня и прирезать без риска. Но терпеть столь страшные оскорбления не смог — пошел вперед, поднимая меч. Впрочем, особой опасности я не представлял: голый, с коротким кинжалом. А у него кожаная куртка и широкий меч. Тоже короткий, но с моим оружием его даже сравнивать смешно. Копье он не заметил, и даже шум, издаваемый при его изготовлении, вряд ли слышал за треском веток, грохотом шагов и собственным тяжелым дыханием при беге.

Я не дал ему право нанести первый удар — сделал выпад, едва он достиг дистанции поражения. Припасть на колено, резкий тычок — все как учили. Древесину я выбрал хорошую: без гнили и дефектов, идеально сухая. Кожа у него на куртке тоже хороша, но это ведь не доспех — острие, легко пробив одежду, ушло в брюшину.

Поднимаясь, шагнул назад, с поворотом вырвав оружие из раны. Без брезгливости, даже с радостью, увидел, что наконечник окрасился кровью ладони на полторы.

По теории удар в такое место считался очень болезненным, и на практике оказалось так же: тонко заскулив, противник моментально потерял агрессивность, неуверенно попятился назад, зажимая рану левой рукой. В правой продолжал держать меч, но уже без тени боевого задора — просто демонстрировал мне, что все еще опасен. Но крик, вырвавшийся из горла, говорил обратное:

— Он убил меня!!! Убил!!! Убил меня!!!

Слева и справа трещали ветки под ногами преследователей — растянулись в линию, пытаясь прижать меня к болоту. Только не предвидели они, что в линии этой прореха возникнет. А она взяла, и возникла — этот скулящий стрелок больше не противник.

Не обращая на крикуна внимания, обошел его слева, кинулся назад — к реке, стараясь производить как можно меньше шума. Раненый не пытался мне помешать — все так же орал одно и то же. Это хорошо: во-первых — лишний шум создает; во-вторых — ничего важного сообщникам не сообщает. Они еще не знают, куда я направился. Пока доберутся туда, пока сумеют расспросить, я уже далековато оторвусь. Мне нужно получить фору — пусть их стало уменьшилось на одного, но трое все равно слишком много. Ну не супермен я — мне и один на один страшновато выходить против таких головорезов. Вряд ли за нами послали кондитеров или трубочистов — наверняка серьезные ребята.

Но одного я все же сделал! Пусть и схитрил, но сделал! Я все же крут!

С этими веселыми мыслями продолжал мчаться к реке. Перепрыгивая через поваленные деревья, огибая непролазные заросли, приседая под низко нависшими ветвями. В крови бурлил адреналин, в босые ступни больно впивались сучки и неровности земли, но я не обращал на это внимание — ноги уже привыкли к страданиям. И вообще, раз я крут, то мелочи не должны меня волновать.