Array Array - На руинах Мальрока

Опять достал меня, хрен старый!..

Выпрямился, рванул застежку, стащил шлем, глубоко вздохнул. Вымотался немного — уже около получаса рубимся, всю траву истоптали на полянке, пота пару литров потеряли.

Епископ, отбросив палку, снял шлем, покачал головой:

— Дан — мы уже второй день с вами занимаемся, а боевая память так и не возвращается. Это неприятно...

— Вы ведь говорили, что я делаю успехи.

— Да — так и говорил: вы перестали меня гладить оружием — начали бить почти как полагается. Но все равно не понимаю в чем дело — неправильно вы с мечом работаете.

— Но я же иногда вас побеждаю. Редко, но побеждаю.

— Дан — я смертный человек, и тоже ошибаться могу. Да и давненько с войной покончил, лишь с вами познакомившись, начал вновь за меч браться. К тому же палка не железо — отличия есть. Так что не обольщайтесь. Если уж совсем откровенно, то ваши единичные успехи спасибо должны говорить не технике вашей — у вас ее вообще нет, если не вспоминать то ласковое поглаживание, что вы поначалу называли фехтованием. Скорость у вас большая — я такую не припомню, чтобы встречал. Реакция тоже отменная. Вот их и надо благодарить. К этим качествам еще добавить технику правильную, и опасный боец получится — очень опасный. Пару раз вы меня даже пугали: двигались с такой скоростью, будто не человек, а перерожденный.

Вспомнив, как резво действовала Йена после разоблачения, я вздрогнул, покачал головой:

— Раз старая моя техника не вспоминается, значит, буду учить новую. Я хороший ученик — учусь быстро.

— Вы и сейчас неплохи, но в сравнении с бойцами вроде меня выглядите просто смешно — уж извините.

— Я понимаю — не обижаюсь на правду. Но посмотрим, что вы скажете через месяц-другой.

Усмехнувшись, епископ пообещал:

— Если к осени начнете меня побеждать в половине поединков, то я поставлю вам кувшин лучшего вина, которое смогу здесь найти.

— Согласен. И Зеленый тоже согласен. Кстати — меня бы еще грамоте немного подучить. Не смотрите так странно: буквы путаются в глазах. Говорил же — с памятью совсем плохо. Мне бы хоть несколько уроков.

— Дан — я, конечно, не откажу, но удивляюсь все сильнее и сильнее: это как же голова должна повредиться, чтобы грамоту позабыть? Мне казалось, что грамота от самой души идет, а душу человеческую попортить никак невозможно, если без тьмы. А тьмы в вас нет никакой — даже без птицы уже понятно мне это.

— А в тюрьме сомневались...

— Там я и в самом себе не был уверен. Дан — пора догонять своих: обоз далеко уже ушел, места неспокойные, а мы теперь, по вашей воле, самые главные здесь остались — негоже народ без головы оставлять.

— Вы правы — случись что с нами, Дирбз с Арисатом друг другу глотки перегрызут.

— Ну это вряд ли. Просто опыта управления таким количеством людей у них нет, да и растеряются сильно — в непростом мы месте, и ситуация непростая. Так что лучше поспешить на коней — догнать обоз надо.

* * *

Трясясь в седле, я предавался унылым размышлениям. Второй день тренируюсь с епископом, но мечта так и не сбывается. Я ведь подспудно надеялся, что стоит начать занятия, и во мне пробудятся те самые механизмы черного сердца, что делали из Йены машину убийства. Она тогда, даже получив в начале схватки страшную рану, металась будто взбесившаяся молния. Нескольких вооруженных до зубов воинов едва не порвала. Епископ уверяет, что я быстр как стрела, но все же чувствую — не то все. Может и не тормоз, но до Йены бесконечно далеко.

А ведь почти уверен — я ничем ее не хуже. Могу действовать так же, но почему-то не получается. И тренировки фехтовальные не помогают. Плюнуть и забыть? Я и без черного сердца неплох: Конфидус хвалит мою реакцию, скорость, длину рук. Недоволен только техникой, вбитой земными инструкторами — требует от нее избавляться. Не так это просто — ее мне месяцами вдалбливали, и за пару дней такой прессинг не забыть. Но ничего — до осени время есть, а там мы обязательно с Зеленым наклюкаемся дармового церковного винца.

Или есть другие варианты? Может стоит учиться не таким методом? Как вообще можно управлять тем, чего не понимаешь?

Стоп! А ведь я это делал! Управлял!

Тогда, в тюрьме — сознательными усилиями форсировал процесс регенерации. На стене вися много о чем передумать успеваешь, и замечаешь все мелочи, происходящие вокруг — ведь мирок каземата мал и беден. Вот тогда и подметил, как жар внутренний работает, раны излечивая. А если так же попробовать вызывать его, только не для заживления, а для ускорения? Мне помнится Йена, получив по затылку, не сразу вскочила нас карать — валялась несколько секунд. Может разжигала в себе этот внутренний огонь?