Михаил Михеев - Рейдер

Сейчас Виктор сидел в рубке своего флагмана, линейного крейсера «Орел», командиром которого по совместительству являлся. Панорамные экраны передавали картину окружающего пространства, но и только — иллюминаторы крейсера были наглухо задраены, во избежание, так сказать, да и все равно, обладай Виктор даже сверхчеловеческим зрением, он бы в них не увидел ничего, даже висящих менее чем в километре, ничтожном по меркам космоса расстоянии, кораблей своей эскадры. Или флота? Как правильно называть, станет ясно после сражения. Не увидел бы, потому что за бортом была одна только серая, противная на вид муть. Корабли висели в верхних слоях атмосферы местного Юпитера, и если бы не курсантская еще подготовка, ощутимая даже здесь гравитация просто вминала бы людей в пол. Молодежи, которую Виктор собрал в своих владениях, было намного тяжелее, и хотя они крепились и старались не показывать, как им хреново, старшими по вахтам выходили только прошедшие еще земную подготовку — так надежнее. Зато эти неудобства с лихвой окупались незаметностью — ни один радар, ни обычный, ни гравитационный, не смог бы различить здесь ничтожные по сравнению с газовым гигантом тушки кораблей. А маскировка была, пожалуй, основным козырем Виктора в предстоящем сражении.

Вот и висели они, как мухи в патоке, а сотни маленьких, почти неразличимых спутников слежения болтались на орбите и передавали информацию. Спутники могли работать только в пассивном режиме, дабы не открыть врагу свое местоположение и не насторожить его раньше времени, передавая на крейсера информацию сжатыми пакетами, но и той информации, что они передавали, было достаточно, чтобы понять, — все идет по плану. Ну или почти по плану, ибо еще ни одно сражение не развивалось в точности так, как предписывают планы и устав. Впрочем, сейчас куда более принципиальным было то, что Юпитер находился лишь в нескольких световых секундах от вражеской эскадры, что позволяло отслеживать ее маневры практически в реальном времени.

А шла американская (в основном американская) эскадра мало не идеально, в точности по рассчитанному Айнштейном маршруту, прямой линией соединяющему точки переходов. Шла без каких-либо противоракетных маневров и даже без серьезного прикрытия, пара крейсеров впереди и позади эскадры с отрывом едва в световую секунду не в счет. Ну правильно, кого им здесь опасаться — сильнейшей эскадре современности, да еще и практически на собственной территории. И даже то, что корабли оказались четко разделены как по национальной, так и по классовой принадлежности, тоже было предсказано заранее. Словом, походный ордер, а никак не боевое построение.

Виктор несколько раз с силой сжал и разжал пальцы на подлокотниках кресла. Вокруг него, на боевых постах, сидели его офицеры, похожие в своих боевых скафандрах на сверкающие металлические статуи. Виктор был здесь единственным, кто не надел этих доспехов — несмотря на определенные (и, надо сказать, немалые) преимущества, такая броня обладала двумя ярко выраженными недостатками. Во-первых, как бы ни были хороши управляющие системы и как бы ни совершенны были приводы, управляющие сложнейшей машинерией, упрятанной в толщу скафандра, они все равно снижали скорость реакции. Пусть чуть-чуть, но в бою бывает важна каждая секунда. А второй недостаток — это, скорее, производная от человеческой психики, чем от механики. Сидя под такой дополнительной броней, мощной, надежной, а главное, реально ощутимой, лежащей в буквальном смысле слова на плечах, человек начинал чувствовать себя неуязвимым. Как бы ни был он профессионален, все равно приходилось делать над собой усилие, чтобы перебороть это возникающее на подсознательном уровне чувство кажущегося всемогущества. А за всемогущество, как известно, надо платить. Реально здесь, в боевой рубке крейсера, случись попадание, заканчивающееся пробитием брони, вероятнее всего, никто не уцелеет. Скафандры, будь они хоть трижды боевые, увеличивают шансы на выживание лишь на три-пять процентов. Немало, конечно, но зато управление кораблем в легком, не внушающем чувства ложной защищенности скафандре или даже вовсе без него, снижают саму вероятность попадания процентов на двадцать. Просто потому, что не возникает у человека желания лезть на рожон, а, напротив, появляется желание лишний раз уклониться от чрезмерной опасности. Словом, храбрость хороша, но разумно культивируемая осторожность иногда лучше.