Анатолий Бурак - Лицо особого назначения

Раздухарившиеся от лишней рюмки водки бузотеры моментально успокаивались, поглаживаемые по голове ее узкой ладошкой, и с удивлением узнавали о себе много нового, произнесенного тихим, задушевным голосом. «Умный наш, хороший. Не бузи. Завтра ведь краснеть от стыда будешь». Раз или два получалось так, что Пестрова не смогла прийти, и все шло наперекосяк. Даже кофе убегал, а получившаяся в конце концов бурда пахла мылом. Толстые куски крошащегося хлеба с уродливыми ломтями колбасы бутербродами можно было назвать лишь с натяжкой. Интеллигентные подружки начинали ссориться, переходя на личности. Словом, компания рассыпалась как карточный домик под легким дуновением ветерка. Поначалу никто не связывал испорченный вечер с отсутствием серой мышки, но вскоре без нее просто перестали собираться.

Выходит, умела Ленка Пестрова разбираться в людях. И знала о них что-то такое, в чем те и сами не всегда отдавали себе отчет. И вот теперь, с присущей ей прозорливостью, она сделала заключение. Надо сказать, что ошиблась ненамного, ибо предмет подружкиных воздыханий был хищником. А где вы видели хищника, отличающегося добротой и благородством? Это только в сказках люди приписывают львам и медведям сии завидные качества. В жизни же, увы, расчетливость и жестокость, основанная все на том же инстинкте выживания и регулируемая полнотой желудка.

— И вовсе нет. Мне кажется, он не такой, — заявила Юля и, сообразив, что защищает незнакомца, покраснела.

— Вот-вот, все признаки на лицо. А говоришь, я не я и корова не моя.

Не зная, что ответить, Юля поднялась и побежала к воде.

На обратном пути, трясясь в полупустой электричке, девушка обратила внимание на детский плач. Мальчик лет шести держался за животик, оглашая ревом вагон. Повинуясь внезапному порыву, она подошла к женщине, державшей ребенка на руках:

— Давайте я посмотрю. Я врач.

Юля понимала, что вне больницы ничего сделать не сможет, разве что поставить диагноз. Но, все же взяла карапуза на руки и внезапно почувствовала его как бы изнутри. Это было ее собственное тело. И в самом деле у нее болел животик. Откуда-то пришло знание, почему болит и что надо сделать, чтобы перестало.

Малыш затих, принявшись таскать добрую тетю за уши. А Юля, слегка опешившая от своей хиромантии, отдала ребенка матери.

— Спасибо, — поблагодарила та. — Вы и вправду доктор.

— Да, — подтвердила Юля. И зачем-то добавила: — Хирург.

Женщина, желая выразить признательность, погладила благодетельницу по руке. И девушка опять стала чувствовать за двоих. Да нет, она и была этой тридцатипятилетней теткой. Все чужие мысли и секреты роем пронеслись у нее в голове, а тело поведало о болячках. Машинально кое-что подправив и убрав зарождающийся гастрит, Юля отдернула руку.

Что-то с ней не то сегодня. Ощущения эти странные. И она поспешно вернулась на свое место. Связать происшедшее с загадочным сном не пришло ей в голову. Всем известно, что сны — это изнанка души, отдушина для подсознания. И в лучшем случае их можно попытаться разгадать, ни в коем случае не стараясь всерьез связать с реальными событиями.

Электричка подошла к платформе, и народ потянулся к выходу. Какой-то подвыпивший мужчина лет сорока пяти бесцеремонно проталкивался к выходу, не обращая внимания на возмущенные возгласы пассажиров. Едва он приблизился, девушка, не ожидавшая от себя подобной смелости, схватила его за руку. Тот было рыкнул, но Юля, сама толком не понимая, что делает, «сбросила» то, что недавно «забрала» у матери и малыша. Хулиган охнул и согнулся пополам, схватившись за живот. Сейчас он, стонущий и беззащитный, был весь в ее власти. И, пожелай она, Юля вполне могла лишить его никчемной жизни. Да ладно, ему недолго осталось. Через полгода цирроз печени сделает свое дело.

Все заняло каких-то пару секунд. Стало страшновато, и девушка устремилась к выходу. Врач в ней протестовал, принуждая вернуться. Но, что-то, что было выше ее сил, заставило позабыть о клятве Гиппократа и потянуло прочь.

Вскоре ему стало скучно и захотелось пройтись. Спрятав револьвер на антресолях и присоединив к нему большую часть денег, молодой человек вышел за порог. Голод давал о себе знать, и он направился вдоль улицы, разглядывая вывески.

Раз или два останавливался, задерживаемый криком разбитных лоточниц. Но, купить беляш или хот-дог при виде не очень чистых фартуков торговок побрезговал. В конце концов, должно же быть в этом захолустье приличное место, где подают еду в стерильной одноразовой упаковке и можно заняться приемом пищи, наслаждаясь одиночеством.