Дэн Абнетт - Некрополь

— Это похоже на измену, — прошептала его дочь.

Он кивнул и поник головой.

— Я знаю, на что это похоже. Но выбора нет. Иеронимо всегда предсказывал этот момент.

Он обнял ее. Спиной она ощутила тяжесть амулета, зажатого в его руках.

— Ты должен делать то, что должен, отец, — сказала Мерити.

Словно насекомое, медленно собирающее пыльцу, вокс-дрон лениво прожужжал через всю капеллу к обнимающимся людям. Он настойчиво пищал. Часс отстранился от дочери, все еще ощущая сладковатый аромат ее волос.

— В Легислатуре проводится голосование. Я должен идти.

Мельтеша, словно мотылек, вокс-дрон парил перед благородным лордом, уводя его из капеллы.

— Отец?

Хеймлик оглянулся на любимое дитя, подавленное и напуганное холодной мраморной семейной усыпальницей.

— Я поддержу тебя во всем, что бы ты ни делал, но ты должен сказать мне, что намереваешься делать. Не держи меня в неведении.

— Обещаю, — ответил он.

Совет Причастных был сферическим театром, расположенным на Хребте, прямо над величественным залом Легислатуры, и он был отведен исключительно для благородных домов. Куполообразная крыша расписана фресками, изображающими Императора и божественные машины Марса, парящие в сияющих облаках. Столбы теплого желтого света падали вниз по периметру круглого потолка и освещали бархатные троны высоких домов. Кроме Часса, все были на месте: Гавунда, Йетч, Родъин, Анко, Кроу, Пийдестро, Номферэнти и Вьюик.

Маршал Кроу увлеченно беседовал с братом, старым и умудренным годами лордом Кроу. Вице-маршал Анко, сияющий и подобострастный, представлял генерала Штурма своему пышно разодетому кузену, лорду Анко. Комиссар Каул дипломатично приветствовал лордов Гавунду и Номферэнти. Чернь и слуги наводнили зал, бегая по поручениям, принося серебряные подносы с освежающими напитками или просто охраняя благородных хозяев с зачехленным оружием на поясах.

Гонг пробил четыре раза. С шипением отъехала позолоченная дверь в восточном углу комнаты, и мастер-законодатель Анофий прохромал в комнату, сверкая в желтом свете переливчатыми одеждами и покачивая перевязанной лентами треуголкой в такт каждому шагу, сделанному по вышитому ковру. Он использовал свой длинный золотой скипетр как трость. Мальчики-пажи держали его шлейф и несли инкрустированный драгоценными камнями вокс-пикт-дрон и Книгу Законов улья на украшенной кисточками подушке.

Анофий добрался до своего места. Он настроил серебряную трубку вокс-передатчика и заговорил.

— Благородные дома, прошу внимания. — Все оглянулись и немедленно заняли свои места. Каул, Штурм и остальные военные отошли в сторону.

Место лорда Часса пустовало.

Анофий пролистал данные на инфопланшете, который держал один из пажей, и приложил трясущийся палец к влажным губам.

— Вопрос на голосование. Ратификация подробных планов обороны, предложенных нашим благородным другом, генералом Ночесом Штурмом, была представлена вниманию присутствующих домов. Вопрос нет резона откладывать. Улей, дай Император ему богатство и долголетие, ждет.

Шестью рунами поддержки шипящие голограммы осветили зал над Анофием. Дома Родъин и Пийдестро голосовали против окрашенными в темный зловещими огнями.

— Принято, — просто сказал Анофий. Совет Причастных вновь наполнился разговорами и движениями.

Узорчатая стальная дверь с западной стороны зала открылась, и лорд Часс, сопровождаемый телохранителем, вошел в зал. Повисло неловкое молчание. Оно продолжалось, пока Часс спустился по ступенькам, пересек зал и занял положенное ему место. Обернув его длинный шелковый шлейф вокруг его трона, телохранитель и слуги отошли.

Часс осмотрел круглый зал. Несколько вельмож отводили глаза.

— Вы голосовали. Я отсутствовал.

— Вас призвали, — сказал лорд Анко. — Если отпущенное время выходит, голос конфискуется.

— Вы знаете правила, благородный лорд, — прохрипел Анофий.

— Я знаю, что меня… не допустили.

— Да полно вам! — воскликнул Анофий. — Кого можно не допустить здесь, в высшем парламенте улья Вервун. С учетом исключительности ситуации, я позволю вам проголосовать сейчас.

Часс оглянулся снова, прекрасно понимая, почему лорд Кроу отводит взгляд.

— Я вижу, вопрос был решен шестеро против двоих. Мой голос, за что бы он ни был, теперь ничего не изменит.

— Голосуй за что хочешь, брат мой лорд, — прожурчал Гавунда через украшенный серебром проволочный аугментор, покрывавший его рот, словно сжавшийся узорчатый паук.