Александр Южный - Удар

Два дня Тайгер присматривался к рабочим, монтирующим для них в заброшенном цехе душевые. Потом, выбрав момент, когда пожилой водопроводчик-китаец останется один возиться с трубами в кабинке, неслышно вошел туда и тронул его за плечо. Китаец обернулся и, увидев Тайгера, побледнел. Похоже, о нас ходят нелестные слухи, подумал Тайгер.

– Сколько тебе платят в неделю? – спросил он.

– Мало, совсем мало, – быстро проговорил китаец, вжимаясь в угол кабинки.

– Хочешь заработать много, очень много, за один день? – Тайгер смотрел прямо в испуганные глаза китайца.

– Что надо сделать? – так же быстро проговорил китаец, приходя в себя и постепенно осознавая, что ему ничего не грозит.

– Нужна лодка с парусом! Понятно?

– Да-да, понятно, – закивал головой китаец. – Но это трудно, очень трудно.

Тайгер молча сунул в карман руки, затем достал их обратно и, повернув ладонями вверх, поднес к самому носу рабочего. В каждой руке лежало по пачке банкнот.

– Теперь будет легко? – спросил Тайгер.

– Да, да, теперь будет легко, – китаец кивал головой почти на каждом слове.

Первый настоящий порыв ветра Тайгер ощутил всей взмокшей спиной. Он бросил весло на дно лодки и намотал шкот на руку. Парус постепенно расправился, наполняясь свежим ветром. Минут через пять захлопала под днищем вода, и лодка, чуть накренясь, понеслась вперед. Тайгер повеселел. Теперь он успеет добраться до материка еще до того, как настанет рассвет. Пускай Конгресс вместе со Службой Безопасности продолжает ломать себе голову, что делать с живой уникальной коллекцией, собранной на остров со всего света. Что бы они ни придумали, его это уже не касается. Было бы самым простым делом вывезти заключенных ночью на дырявой барже и пустить ее ко дну. Но такие методы вышли из моды еще лет семьдесят назад. Теперь царила эпоха абсолютного гуманизма. Во всяком случае, так было провозглашено президентом сообщества семь лет назад.

«Слышите, вы слышите?! Идет эра абсолютного гуманизма. Теперь каждый человек на земле почувствует себя в полной безопасности и забудет проклятое чувство страха. И мы, наконец, станем по-настоящему свободны, станем сообществом свободных людей!» – Тайгер хорошо помнил эти слова. Трансляция речи производилась по всем каналам и радиостанциям.

А вот теперь, чтобы этой самой эре гуманизма никто не мешал процветать, их заперли на заброшенном острове. Ну что ж, все закономерно. Добро, как и зло, не может быть абсолютным. Иначе нарушается закон равновесия, закон Дао, – подвел итог размышлениям Тайгер.

Он толкнул румпель от себя, беря курс левее маяка, поскольку вдоль него тянется сплошная скала – не причалить. Но мили на полторы левее есть небольшая песчаная бухта с пологим дном. Там можно выброситься на берег даже в шторм. Рядом с бухтой маленький поселок. Коттеджей шесть. И, самое главное, дорога в город.

Ветер быстро набирал силу. Лодка, накренившись еще больше, неслась теперь со всей скоростью, на какую только была способна. Тайгер чуть стравил шкот и пересел на левый борт, пытаясь выровнять судно.

«Нет ровных дорог без уклонов, нет уехавших и не возвратившихся обратно», – неожиданно пришла ему в голову цитата из «И-дзин» – книги перемен. «Мудры китайцы, – подумал Тайгер, – но это не про меня. На остров я не вернусь».

Первая крутая волна нагнала лодку, и Тайгера хлестнуло по спине брызгами. Он закрепил намертво шкот и румпель, после чего полностью разделся и сложил одежду в прорезиненный рюкзак.

Начинался шторм, но берег был уже недалеко. Тайгер разглядел впереди, со стороны левого борта, несколько неясных светлых пятен и понял, что не ошибся курсом. Светлые пятна – это размытые непогодой огни поселка. Он еще передвинул румпель, направляя лодку круче под ветер, теперь ее крен стал еще больше, временами она черпала бортом черную пенящуюся воду. Но Тайгер уже не обращал на это внимания. Берег близко, и его в любом случае выбросит туда, в лодке или без нее. Прорезиненный, водонепроницаемый рюкзак сыграет роль спасательного жилета.

Берег быстро приближался. До полосы прибоя оставалось совсем немного. Вскоре Тайгер смог разглядеть, что огни на берегу, это три фонаря, освещающих единственную улицу поселка. В том месте, куда падал свет, с трудом можно было разглядеть решетку легкой изгороди, угол дома и еще какое-то бесформенное красноватое пятно. Скорей всего машину.

Казалось, что туча, расползшись по всему небу, вдруг разом обвалилась с него на землю, прихлопнув своей черной мглой все, что было на берегу. И только эти три фонаря в поселке прожигали своим светом ее аспидную черноту.