Олег Кулагин - Русская кровь

Ведь кто-то живёт в этих местах. До этого, мы проехали убранное поле. И заметили в речной пойме аккуратные стога сена.

– Если и были, то попрятались, – ухмыльнулся Мустафа – От греха подальше…

– А чего нас бояться?

– «Тачка» у нас крутая, – объяснил Тесленко, – «Rider-Cherokee». Любимый бандитский экипаж.

– Вот-вот, – кивнул Мустафа, – Наверняка, отсиживаются где-то в кустах. Наблюдают.

– Или наводят гранатомёт, – будничным тоном добавил украинец.

Не поймёшь, шутят или всерьёз?

Скорее бы миновать открытое место.

Мы покинули переезд. И все равно двигались слишком медленно.

– Прибавь ходу!

– Без паники.

Тесленко крутанул руль и объехал большую, но почти неприметную за высокой травой воронку.

Он – молодец. С другим водилой мы бы обязательно туда влетели.

Остатки железной дороги всё дальше. Мустафа насвистывает что-то весёлое – кажется песенку неувядающей Бритни Спирс. При этом, не забывает изучать окрестности – намётанным и острым взглядом. Тесленко ведёт машину ровно и уверенно. Ухитряясь даже на скорости избегать самых жёстких колдобин.

Дьявол! И правда, чего я так разволновался?

Хотя… Есть одна веская причина.

Татарин и украинец – обычные наёмники. Пусть и дорогостоящие. Если угодят в чьи-то «нежные» лапы, максимум что расскажут – имя подставного заказчика. Даже если их будут резать на куски.

А я… Об этом лучше не думать.

Странная штука жизнь. Чем больше знаешь – тем труднее живётся.

Опять выехали на шоссе. Быстро замелькали деревья придорожной посадки. Но минут через двадцать Тесленко притормозил. Впереди, растягиваясь серо-зелёной змеёй, шла военная колонна.

Дорога делала небольшой изгиб. Так что, отлично было видно, как в хвосте и голове ползут бронетранспортёры с развернутыми «ёлочкой» башнями.

Мустафа глянул в цифровой бинокль:

– Тащатся, как черепахи. Может обгоним?

Я отобрал у него бинокль. Дал увеличение на максимум.

Ага… «Пшеки» катаются. На бронетранспортёрах – белый «петух». И шесть грузовиков – с эмблемой НАТО. Нет, рисковать не стоит. Я знаю последнюю директиву их командования – в случае вероятной угрозы стрелять на поражение.

Особой храбростью эти придурки не отличаются. Так что, вполне могут счесть угрозой наш джип.

– Туда, – указал я Тесленко, когда мы поравнялись с поворотом на разбитый просёлок.

– Плохая дорога, – возразил украинец.

– Езжай! – коротко отмахнулся я.

Опрометчивость моего решения выяснилась довольно быстро. По спутниковой карте всё выглядело чудесно. В реальности имелась только раскисшая грязь и лужицы размером с небольшой пруд.

Джип старательно рычал, пробуксовывая в чернозёме. Тесленко хмурился, но помалкивал. Дискуссии вообще были не в его характере. Лишь после того, как мы едва не засели намертво в болотистой низине, украинец решительно заявил:

– Надо возвращаться.

Я сердито кивнул. Часа два точно потеряем.

– А если через Берёзовку? – вдруг предложил татарин.

Я задумался. До этого мы старательно объезжали все населённые пункты.

– Там дорога лучше, – объяснил Мустафа, – И если напрямик – километров сто срежем.

– Угу, – кивнул Тесленко, – Заодно и Вальку проведаем…

– Какую ещё Вальку? – насторожился я.

– Ты думаешь, почему его в Берёзовку тянет?

– И что такого? – подмигнул Мустафа, – Полчасика отдохнуть. Выпить, закусить…

– Религия не запрещает? – улыбнулся украинец.

– Э-э, шайтан! – оскалился татарин, – Всего сто грамм под малосольные огурчики…

Он глянул на меня с надеждой.

Я потёр висок.

Малосольные огурчики? Да, помню, это любимая русская закуска… А я… Я здесь надолго. Будем привыкать!

Тесленко развернул машину. Джип, вырвавшись из низины, плавно набирает ход.

Мустафа расслабился. Глаза его весело сверкают:

– Какая в этих местах рыбалка!

Удивительное дело. Я же знаю, татарин – честный отморозок. Папу и маму продаст. Если, конечно, хорошо заплатят.

Но сейчас он кажется нормальным парнем. И в Берёзовку его тянет не только ради безопасного секса на свежем воздухе. Его там, действительно, ждут. И будут рады его скуластой физиономии.

Проклятье. Как я ему завидую…

Полчаса мы тряслись по уходившей ввёрх «грунтовке». Кругом было редколесье. И за придорожными кустами далеко тянулся прозрачный сосняк.

Дождь закончился. Выглянуло солнце.

– Здесь хорошо, – сказал татарин. И чуть опустил бронестекло. В салоне повеяло живыми хвойными ароматами.