Михаил Михайлов - Проводник - проклятый мир

— В кого? — язвительно поинтересовался Шурик. — В лягушку, чтобы потом меня расколдовала прекрасная принцесса?

— Ты знаешь, — демонстративно вздохнул я, — не приходит ничего в голову подходящего. Даже лягушка по сравнению с одним мне знакомым человеком с именем Александр будет светочем разума и эталоном красоты и обаяния. Придется тебе и дальше прозябать в этой никчемной оболочке.

— Да пошел ты, — беззлобно откликнулся Сашка. — Кстати, как ты тут оказался? Мы уже с Никитосом тебя похоронили. И успели смириться с мыслью, что навечно заперты в этом ми… кх-кх, месте хотел сказать.

— Да не кашляй ты так, чахоточник. Она все знает.

— Что — все? — насторожился Сашка.

— Все — это все, — вместо меня ответила Олеся. — Я знаю, что Миша из другого мира. И то, что в этот мир он попал с двумя друзьями.

— Так, — только и смог вымолвить приятель.

— Вот тебе и так, — откликнулся я. — Ладно, ты сам об этом сильно не трепись, чтобы не увеличивать число осведомленных. Пусть прежняя версия останется, а сейчас помоги собрать вещи.

Вещи… их у нас после скоротечной (и бескровной — к нашему общему удовольствию) перестрелки стало много меньше. Еще когда отходил от укрытия к партизанам, мне показалось, что в воздухе витает слабый запах бензина.

Теперь, когда вернулся обратно, то понял — не показалось. Несколько пуль угодили в мотоцикл и изрядно его повредили. Одна пуля расколотила (и надо же было так попасть) свечу на правом «котле», еще несколько пробили бак, «воздухан», фару и разбили ручку газа вместе с передним тормозом. Такие мелочи, вроде порванного кожзаменителя на сиденье и покоцанных крыльев я не считаю. Было чудом, что оба колеса оказались целыми.

— Стрелки, блина, ворошиловские, — едва удержался от ругательств я. — Вы что, специально по нему целились?

— Ну, это, — пожал плечами Сашка, — непонятное было, что тут валяется темное и большое на земле. А вдруг — варг?

— Фигарх, — буркнул я и сунул Сашке бронник с мешком, — теперь неси сам.

— Вот еще, — возмутился тот и шустро отскочил назад, — свои вещи сам таскай. Устроил тут, понимаешь ли, дедовщину.

— Гад.

— Не ругайся. Тут девушки находятся.

— А я и не ругаюсь. Это констатация факта…

В лагерь мы пришли часа за два с половиной. По дороге Сашка рассказал мне итоги того памятного рейда, когда партизаны вместе с нами провели акцию по освобождению людей. Обошлось без жертв. Раненые, конечно, были — куда без них, но не тяжелые. Из города ушли так же безприпятственно, как вошли, легко сметя небольшой заслон из полицаев на выезде.

Единственной безвозвратной потерей посчитали меня. Славка нарассказывал такого, будто меня едва ли не на части порвали демоны. Мол, он бы с радостью разделил мою участь, но я (вот гаденыш, брехун фигов) приказал ему уходить.

— Вранье, — сообщил я Сашке. — Славик смотался едва ли не быстрее, чем демоны появились. В два ствола мы их разделали бы быстро, и времени бы осталось для отступления порядочно еще.

— Сволоченок мелкий, — прошипел приятель. — Вернусь — рожу ему набью.

— Да ладно, отмахнулся я, — ему и так паршиво будет, когда вранье вылезет наружу.

— Что ладно? Тебя же уже отпеть успел отец Михаил и могилку соорудить.

— Могилу? — не поверил я. — Что же туда положили, если тела нет?

— Так, разную мелочевку… шапку, носки…

— Портянки, трусы… — продолжил я за приятелем. — Хватит прикалываться.

— Я тебе правду сказал. Вот придем в лагерь, и сам увидишь.

В лагере (новом, до этого тут не приходилось бывать) меня приятель проводил в небольшую уютную землянку.

— Я тут с Никитосом живу теперь, — сообщил мне Сашка. — Он сейчас на дежурстве. В ГНР сидит, если на знакомый нам язык перевести. Тревожная группа, в общем…

— А то я непонятливый и не понял, что такое группа немедленного реагирования.

— Располагайтесь, — махнул рукой приятель в сторону лежаков возле стены, сколоченных из оструганных досок и застеленных обычными матрасами и синими армейскими одеялами с ватными подушками. — Я до начальства…

И исчез. Правда, долго я с Олесей в землянке одни не пробыли. Не прошло и пяти минут с момента ухода Шурика, как дверь чуть ли ни с треском отворилась, и внутрь ввалился Никита.

— Живой, — облапил меня здоровяк, — живой… ты где был, гулена?

— Раздавишь, — охнул я, когда железные ручищи парня со всей силы сдавили мои ребра. — Где-где… гулял. Вот, с очаровательной девушкой познакомился. Олеся — это Никита, мой друг. Никитос — это Олеся, магиня и просто замечательная девушка.