Михаэль Драу - Старая история

— Тссс, тише, — шептал Ульф на ухо юному хакеру. — Они могут быть очень близко.

Какое тут может быть «тихо»? Кимири постанывал, запрокидывал голову, снова прижимался к Ульфу.

— Ульф… Ну давай же…

Киборг медлил, прислушиваясь к своим ощущениям, осязая шелковистую тонкую кожицу напряжённого члена Кимири и влажность в ладони от его смазки.

— Ты уверен? — Ульф чувствовал, что сам едва сдерживается, чтобы не скрутить мальчишку и не пригнуть его рукой за загривок. Но нужно помнить, что Кимири — всего лишь тщедушный мальчишка. Кибер-фрик, но всё же человек. А люди такие хрупкие.

— Я хочу… — хрипло выдохнул Кимири, опершись одной рукой о раковину, изогнувшись. А потом вцепившись в раковину и другой рукой. Повернулся так, что прижался спиной к животу киборга.

Ладони Ульфа медленно погладили по бокам вверх-вниз, и от этого прикосновения мальчик прогнулся в пояснице, чуть шире расставив ноги. Закусил губу. Было страшновато, но захватывающе — как будто нырнуть в то ночное озеро в окружении городских огней.

— Ай… — тихонечко, сдавленно.

— Тише, тише, я осторожно, — Ульф замер, терпеливо дожидаясь, пока тело мальчика привыкнет к его размеру. Поцеловал его между лопаток и осторожно двинулся дальше.

— Ой…. Ччччёрт, — выдохнул Кимири, скалясь и с силой зажмурив глаза. Если он никогда не станет таким, как Ульф, если он никогда не обретёт такую силу, то он может хотя бы впустить немного этой силы в себя. Даже если больно. Это не боль, это что-то иное…

Сила ошеломляла, подчиняла и растворяла в себе. Ульфу пришлось зажать мальчику рот ладонью, чтобы хоть немного приглушить его стоны. И шептать ему в ухо — хрипло и отрывисто — «Тише… Тише…»

Потом они лежали на полу, на расстеленном бронежилете и куртке со знаками отличия армии «Мегалона». Теперь было гораздо легче. Кимири упирался руками в грудь Ульфа, в тёмно-бордовую татуировку-герб ненавистной корпорации, как будто хотел спрятать её под ладонями. Лицо Ульфа было красивым и необычным с этой гримасой полуболи-полунаслаждения. В приоткрытом рту матово, как пластмасса, поблескивали ровные зубы.

Когда он кончил, его руки вцепились в талию Кимири с такой силой, что, казалось, могли раздавить внутренности, и Ульф невероятным усилием воли заставил себя ослабить хватку. Его руки тряслись и вздрагивали. Кимири протяжно простонал, кусая губы, пытаясь проглотить собственный голос.

А потом они оба, тяжело дыша, лежали на полу, сбив и скомкав импровизированную постель, и киборг затащил мальчика на себя, как на диван. Кимири улыбался и засыпал, а Ульф касался губами его чуть вздрагивающих ресниц.

Я проснулся резко и полностью, как будто меня окатили ледяной водой. Первые несколько секунд я плохо соображал, где нахожусь, и что вообще произошло. Но потом увидел Ульфа, и в мой мозг просочились воспоминания о нападении киборгов. И о том, как отвратительно сочно хрустнул от моего удара череп Дотти.

Я поёжился.

Господи… что же я наделал! Что натворил… Я и в самом деле предатель! Бедняга Дотти! Я вовсе не хотел его убивать! Совсем не хотел! Если бы только он не попытался….

А, собственно, что он попытался? Выполнить свой долг перед «Киберкейвом»? То, чего не смог сделать я?

Я приподнялся и посмотрел на Ульфа. Лицо киборга было спокойным, лишённым всякого выражения, он безмятежно спал. А что, боевые киборги на самом деле могут просто спать, а не пребывать в анабиозе?

Боевые киборги… Он — боевой киборг.

Сопрано, тупца! Где была твоя безмозглая башка! Он — боевой киборг! Он — солдат корпорации! Гулять с ним — одно, но… Чёрт, ради него я убил своего соплеменника… Я убил… И переспал с врагом…

Я закрыл глаза, как будто надеясь, что, когда я раскрою их снова, всё это окажется лишь сном. Я опять окажусь рядом с Дотти и уже не стану ему мешать. А ещё лучше — окажусь в том тёмном подземелье в канализации и никакого киборга не встречу. Ох, чёрт. Ульф, лучше бы я тебя никогда не встречал!

Я сглотнул ком в горле, почувствовав, что за рёбрами тяжко и тоскливо сжалось сердце.

Кажется, я втюрился. По уши. Идиот…

Я шмыгнул носом. Мне стало страшно, захотелось одновременно и плакать, и бежать отсюда. Или схватить одну из его пушек и пристрелить. Чтобы смыть с себя кровь Дотти и всех тех, кого убили соратнички Ульфа. Но я понимал, что не могу. И не хочу.

Сердце стучало молотом, казалось, оно собралось проломить мне рёбра. Я смотрел в спокойное лицо Ульфа и терялся в вихре беспорядочных мыслей и эмоций.