Николай Мороз - Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение

Егор дотронулся кончиками пальцев до брови – кровь уже остановилась, аптечка осталась в рюкзаке, он лежит там, за орешником. А идти придется мимо лагеря, вернее, по тому, что от него осталось. Егор прошел мимо первого, полуразвалившегося сарая, остановился перед стеной второго. Вот оно, то, что отложил напоследок, теперь никуда не денешься, надо просто подойти туда, сдернуть рванину и посмотреть на то, что скрывается под ней. Человек лежал лицом вниз, Егор смотрел на пропитавшийся кровью черный свитер, длинные ноги в черных же, перепачканных грязью, кровью и песком штанах, на странно вывернутую, голую по локоть руку. «Долго же ты прожил, – стену и грязь, в которой пропадали белоснежные хлопья, заволокло дымкой, к горлу подступил липкий комок, – лучше бы я тебя тогда, сам…»

За стеной хибары что-то хрустнуло негромко, зашуршало, кто-то вскрикнул, побежал, но, судя по звуку, свалился в грязь. Егор очнулся, перехватил «укорот» и вылетел на поляну перед «входной» дверью. Согнувшийся в три погибели Женька стоял к нему спиной, оба рюкзака валялись рядом с кострищем. Парень пошатнулся, упал на колени и долго не мог подняться, его выворачивало водой и желчью. Егор перекинул ремень автомата на шею, перешагнул костер, не глядя под ноги, подобрал рюкзаки и отошел к лещине, присел на маленький, неудобный пенек. Посмотрел на бледного, еле живого Женьку, тот попытался сказать что-то, но не успел – новый спазм, новый приступ, взмокшее, перекошенное лицо. Егор поднял голову, вдохнул глубоко, глядя, как колышутся под ветром верхушки деревьев. Все, день закончился, можно не торопиться, да и Женька теперь если только ползти сможет. Надо уматывать отсюда, пока не стемнело, и поискать сухое местечко для ночлега. Егор поднялся с пенька, подошел к Женьке, дернул его за локти и поднял на ноги, развернул к орешнику.

– Все, все, кому говорят, все закончилось. Пошли отсюда.

Он попытался навесить на парня рюкзак, но Женька промычал что-то невнятное и повалился на снег.

– Еще чего, – Егор рванул его за ворот бушлата, – валим отсюда, кому сказано. Видишь, темнеет уже. Или ночевать здесь придется.

Это подействовало, Женька кое-как поднялся на ноги, покачался, вытер лицо горстью снега и потопал по своим же следам, через орешник вниз к болоту. Идти молча было невмоготу, тишина давила, чавканье болота под ногами казалось слишком громким, рана над бровью саднила. Егор тронул ее кончиком пальца – вроде не больно. Но береженого бог бережет. Егор на ходу скинул рюкзак, нашел в нем леккер с йодом и произнес негромко:

– Стой. Помоги мне, – и протянул леккер обернувшемуся Женьке. Тот взял лекарственный маркер и непонимающе уставился на него. Пальцы подрагивают, нижняя губа прикушена, бледный, того и гляди уронит что-нибудь или сам свалится. Точно, в мох полетел леккер, Егор и Женька нагнулись за ним одновременно, стукнулись лбами. Женька улыбнулся и поднял маркер. – Давай, не стой, – подогнал парня Егор, – оказывай мне первую помощь. Я зеркало дома забыл.

Женька зубами стащил коричневый колпачок, прицелился, прижал «острие» к ране, провел вниз, но рука снова дрогнула, и штрих получился длинный, до середины переносицы. Егор отпрянул, перехватил Женьку за запястье и сжал его:

– Еще раз, чтоб я чувствовал, – и пригнул голову.

На этот раз получилось хорошо, Женька даже смог описать вид раны: крови нет, царапина длиной сантиметра три. Егор забрал у парня йод, бросил в рюкзак и мотнул головой: иди вперед, я за тобой. Сам двинул следом, поглядывая по сторонам. Темнеет быстро, надо найти что-то приличное, и поскорее, чтобы в болоте не заночевать. А завтра идти по следам колес дальше, вряд ли дом на болоте очень далеко, но неизвестно, какой сюрприз поджидает их там. Женька плелся впереди, запинался и сутулился, как столетний дед, на его шапке образовался целый сугроб. Чтобы не психовать и не сойти с ума от могильной тишины вечернего леса, Егор заговорил, обращаясь к Женькиному рюкзаку:

– Бывает, да. Как нарвешься, на всю жизнь запомнишь. Я один раз знаешь как попал, до леса еще, сразу после училища, когда деньжат по контракту заработать уехал. Контакт был внезапный, положение неудобное – лицом к лицу, в цейтноте. В доме еще оппоненты, если выйдут на шум – стрельба начнется, а нам это ни к чему было.

Егор замолчал, перепрыгнул лужу, накопившуюся во мху, снял шапку и стряхнул с нее снег.

– А дальше что? – подал голос Женька. О, реагирует, это не просто хорошо, это отлично. Стресс он сегодня пережил неслабый, и последствия могут быть самые неприятные. Потеря сна и аппетита, навязчивые воспоминания и кошмарные сны – это минимум, а вот с симптомом «укороченного будущего» и иллюзией потери жизненных перспектив справится только психолог. Ну, ничего – посмотрим, понаблюдаем, глядишь, своими силами обойдемся.