Graham McNeill - Охота на Волка

(Нагасена):Ты промахнёшься, и тогда я тебя убью.

Он видит решение человека в его глазах за долю секунды то того, как тот осознаёт его сам. Нагасена нажимает кнопку спуска на своём пистолете, и вспыхнувший жгучий луч соединяет кончик ствола с головой мародёра. Полость черепа перегревается, и его разносит на куски бурным расширением крови, кислорода и мозгового вещества. Безголовое тело мародёра падает как подкошенное, его палец сжимается на спусковом крючке. По улицам Города Просителей раскатывается хлопок выстрела. Нагасена чувствует дуновение возмущённого воздуха, когда снаряд проносится мимо и выбивает в стене позади него рытвину размером со щит. Он убирает свой пистолет в кобуру и нагибается, чтобы вытереть с Сёдзики кровь об одежду мертвеца. Удалив львиную долю, Нагасена разворачивает промасленную тряпицу и полирует клинок, возвращая ему зеркальный блеск. Он поднимает меч вверх и приставляет его кончик к устью ножен. Охотник медлит какое-то мгновение, чтобы почтить оружие, потом одним плавным движением задвигает его до конца.

Он слышит за своей спиной сердитые голоса.

(Голос по воксу): ~ Прочесать всю эту зону! ~

Это люди, одетые в такую же униформу, как и убитые Северианом Чёрные Стажи. Боевое отделение из пяти человек, собратья этих мертвецов. Лейтенант тянет руку вниз к павшему бойцу, и Нагасена открывает рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, но уже слишком поздно. Тело покойника сдвигается, и осколочные гранаты, затолканные между его нагрудником и землёй, выкатываются наружу. Нагасена бросается за штабель крошащихся кирпичей. Гранаты взрываются с мощным гулким грохотом. Пламя раскатывается волной, а за ним по пятам приходит шквал докрасна раскалённых осколков. Он захлёстывает улицу, рикошетя взад и вперёд кромсающим плоть ураганом. Взрывная волна подбрасывает в воздух другие трупы, и спрятанные под ними гранаты срабатывают в оглушительной последовательности вторичных взрывов. Нагасена прижимает ладони к ушам, сворачиваясь в тесный клубок под ударной силой взрывов, которая вышибает воздух из его лёгких. Кувыркающиеся осколки горячей стали рассекают его щёку, его руку и его шею. Один вонзается в ножны Сёдзики, и он выдёргивает дымящийся металл из лакированного дерева. Наконец звучные раскаты взрыва начинают стихать, удаляясь по улицам.

Он жадно втягивает в себя горячий, пропахший фицелином воздух. Кровь бежит по его лицу, из его ушей. Тело чувствует себя так, словно его отдубасили шоковой булавой арбитров. Нагасена, шатаясь, встаёт на ноги, но он не может заметить никаких признаков Стражей. Он петляет по улице, пробираясь назад, и видит тёмные влажные комки. То, что когда-то было человеческими существами, разбросано, как мясницкие отходы. Самое худшее затянуто дымом, но не до такой степени, чтобы на его лице не отразился ужас.

Один человек всё ещё жив. Невероятно, но это лейтенант, который повернул первый заминированный труп. Ниже талии от него ничего не осталось, но он не сводит с Нагасены умоляющих, неверящих глаз. Он шлёпает губами, словно вытащенная на сушу рыба, пытаясь сформировать слова, но терпя неудачу перед лицом таких невыносимых мучений. Нагасена приседает рядом на колени и берёт его за руку. Глаза лейтенанта потихоньку закрываются, словно он погружается в сон и может вскоре проснуться вновь. Его рука выскальзывает из ладони Нагасены, который произносит вслух дзисей [1] Дзисей — стихи, по традиции слагаемые самураями перед совершением ритуального самоубийства или в предчувствии близкой кончины. , составленный Мастером Нагамицу накануне его заказного убийства:

Нагасена поднимает глаза, чувствуя на себе чей-то взгляд. Это юная девушка, свесившаяся из высокого окна в соседнем здании, — поразительно милая, с кожей настолько чёрного цвета, что ему приходит на память легионер Саламандр, которого он видел в Командорстве. У неё широко распахнутые глаза с белоснежными белками, а к её зелёному наряду приколот малиновый цветок. Она замечает, что он на неё смотрит, и вдёргивает голову обратно в дом. В тот миг, когда их глаза встречаются, Нагасена осознаёт явную и неоспоримую истину. Она видела Лунного Волка.

Севериан ходко двигался по улицам, следуя карте, которую он составил в уме в первые часы после своего бегства из Храма Горя. В планировке улиц не было никакой логики, и она менялась с каждым проходящим днём, но он уверенно прокладывал себе курс через просветы между дворцами из металлолома и хоромами из хлама. Как и его способность сливаться с окружающим, его врождённое чувство направления пока что ни разу его не подвело. В своё время он с лёгкостью провёл Отвергнутых Мертвецов через лабиринтоподобное хитросплетение ходов горной тюрьмы, и они путешествовали по Городу Просителей, словно коренные жители. Города открывали Севериану свою душу, их дороги приветственно вставали ему навстречу, их магистрали и закоулки были точно старые друзья.