Ольга Швецова - Стоящий у двери

Это, видимо, Глюк: первым среди них оживился и начал разглядывать станцию. Судя по материалам дела, на Электрозаводской раньше не бывал, барыжил где-то на севере; задержан на Белорусской. Первым проявил любопытство, а на платформу сошел последним. Осторожен, даже слишком.

А первым с дрезины слез здоровяк. Ему бояться нечего, лицо открытое, глаза не бегают, даже руку протянул командиру, чтобы поздороваться. Доронин руку пожал, сработается он с таким сталкером. Правда, неизвестно, что у него на уме: спокойно принимает главенство командира, и так же спокойно дезертирует, если сочтет нужным. Но других на сопротивление начальству подбивать не будет.

А вот этот только ищет повода для драки. Не понравился Доронину Метрополь, сразу не понравился. Еще никто и слова поперек не сказал, а он уже на всех волком смотрит. У таких всегда «химза» неудобная и противогаз не по морде, а главная беда – соратники-подлецы да мутанты жизни не дают. И вряд ли командир ошибся. Через десяток километров все жаловаться и ныть начнут, а этот еще наверх не вышел, а уже в уме козни против командира строит. Не подходит.

Ильяс-Нумизмат стоял в сторонке. Казалось, кроме монетки в руке ему ничего не интересно, а особенно – бывший начальник Есаул. Не до вежливости сейчас было Доронину, не до примирения недовольных, время поджимало. Коротко поздоровался:

– Здорово, Илюха. – И указал на снаряжение. – Твое.

Вот и Глюк решился наконец ступить ногами на пол. Если он на поверхности будет так же сомневаться и всё на вкус и цвет пробовать, придется добавить скорости хорошим пинком. Вот в пути точно наплевать на этикет! А подчиненным – не время размышлять над приказами.

Уполномоченный Альянсом Поповкин попросил поставить подпись – «штрафбат» теперь передавался Доронину. Передавался в полное владение, и назад можно не возвращать. Показалось, что такой исход дела был даже более желательным: не зря в чьем-то государственном уме вдруг зародилась идея о сталкерах из числа заключенных. Но одного все же придется вернуть, причем немедленно. Вместо того чтобы расписаться, командир указал карандашом на Метрополя:

– Вычеркните этого из списков. Иначе никто никуда не пойдет. Результатов не гарантирую.

Поповкин задохнулся от возмущения, а Казаков одобрительно кивнул. Засунув карандаш обратно в нагрудный карман потрепанного пиджака уполномоченного представителя, Доронин покосился в сторону удивленного и растерянного Глюка. Приятели они, значит, с Метрополем… Тоже весьма сомнительное приобретение, но пока не находилось причин выкинуть и его из группы.

Конечно, промолчать исключенный из отряда бывший наркоторговец не мог и протест выражал нецензурно. Его больше не сдерживали наручники и конвой, поэтому он пошел на командира, а попытавшийся его удержать Ильяс свалился на пол: Глюк не дремал и подножка удалась точно. Толпа любопытных обитателей станции тоже не осталась равнодушной, но помощь Доронину не потребовалась: уклонившись от удара, он впечатал свой кулак в переносицу противника. Тот отлетел к краю платформы через неотгороженную арку, едва не соскользнув на рельсы, попытался встать, но, снова потеряв равновесие, сел и ощупывал лицо. Доронин смотрел на Глюка, будто спрашивая: кто еще сомневается в авторитете командира? Поповкин качал головой – теперь и он не сомневался.

Денис, привыкший к строгому и пунктуальному начальству, еще ни разу не видел, чтобы дисциплина в отряде поддерживалась вот так… Впрочем, ни один отряд сталкеров на его памяти не набирался столь странным способом. Он, конечно, слышал об операциях, в которых использовали заключенных-смертников, но видеть до сих пор не случалось. Самому и в голову не пришло бы ослушаться приказа: командир знает, что делает. Или ему просто попадались такие командиры, к которым он чувствовал доверие?

Пока Поповкин, пыхтя и протестуя, вносил поправки в документ, Доронин оглядел семь комплектов снаряжения и шесть человек перед ними. Проблему необходимо было решать немедленно – экспедиция планировалась не только для разведки, но и, возможно, для товарообмена. А количество человек – восемь штук, считая командира и не считая проводника – не с потолка свалилось, по весу рассчитано.

– Пищухин!

Денис не пошевелился. Даже не понял, зачем сейчас произнесли его фамилию.

– Тут что, целое семейство Пищухиных? К тебе обращаюсь! – Указующий жест командира пояснил слова. Денис ощутил внутри холодок, будто на него не пальцем показывали, а дулом пистолета, но с места все равно не сдвинулся. Предательски дрожали ноги. – Готов? Вчера вроде ты еще не сомневался… Но если струсил, сейчас быстро другого найду.