Эдуард Байков - Меч Господень

– А где же Руслан?

Водитель удивленно посмотрел на собравшихся в слабоосвещенном дворе друзей.

– Разве он еще не дошел? – задал он в свою очередь вопрос и, не дожидаясь ответа, пересказал им, как их машина сломалась и нетерпеливый Быков, желая поскорее попасть к своим соратникам, отправился через лесок напрямик.

Не дослушав его, Кареев кинулся обратно в дом и вскоре появился с автоматом и парой фонарей в руках.

– Быстрее! – он запрыгнул в машину. – Едем сначала к вам на квартиру, – он посмотрел в сторону Ларисы. – Если его там нет, то как можно скорее гони к лесу, – теперь он обращался к водителю. – Чует мое сердце недоброе!

Машина с пятеркой пассажиров рванулась с места и помчалась по темным улицам ночного города…

…Проковыляв метров пятьдесят, Быков не выдержал и опять грохнулся в обморок, ломая своим отяжелевшим телом придорожные кусты. На этот раз он пролежал довольно долго, а кровь все сочилась и сочилась из его многочисленных ран, унося остатки сил и жизни. Придя в себя, он попытался подняться, но ему это не удалось. Тогда он встал на четвереньки и стал передвигаться таким способом. Вскоре он настолько ослаб, что мог только ползти, извиваясь, словно раненая змея.

Он полз все время вперед, напрягая последние остатки своих сил и воли к жизни. Его сознание неотступно преследовала одна навязчивая идея, несокрушимое желание доползти и успеть объяснить своим соратникам способ спасения цивилизации от грядущей гибели. Он обязан был это сделать, ради всех остальных людей. Он должен суметь выжить и рассказать, чтобы была жизнь, и было человечество, и был мир, и земля, и счастье! Чтобы все, наконец, узнали о счастье, с надеждой в скором времени увидеть его, это счастье, и почувствовать его, ощутить всеми своими чувствами, всем своим разумом, всем своим сердцем и душою!

Зажав в правой руке кинжал, он выбрасывал руку вперед, втыкал лезвие в землю, а затем подтягивался, сантиметр за сантиметром приближаясь к дороге, туда, где люди, которым он сможет поведать о счастье и о том, что все вечно. Смерть – иллюзия, но почему же она неотступно преследует его на протяжении последних двух лет?! Вот и сейчас она подкралась к нему неслышно, сзади, и подло ударила своей остро отточенной косой в спину. Смерть не любит счастье и вечность, потому что она сама не вечна и смертна! Да, да, да! Он засмеялся ей прямо в лицо, этому призраку, этому фантому – смерти, уже не понимая, где он и что с ним. То ли он смеется, душою своей воспаривший над окровавленным, истекающим алой кровью бренным телом, то ли в действительности смеется, хрипя и кашляя с кровавой пеной на губах. И все ползет, ползет и ползет, как червь среди гигантских каменных монолитов.

Но, что это?! Где-то впереди, там, где должна быть ведущая в город, к людям, дорога, послышались человеческие голоса. Какие-то встревоженные голоса. Неужели это именно его ищут среди мрачного осеннего леса? Кромешную тьму прорезали яркие лучи света. Голоса и люди приближались. Он из последних сил напрягся и, приподняв голову, прохрипел:

– Ну что, смерть, подлая тварь, проиграла и на этот раз?! Будь ты прок…

Он уронил голову на землю и перед тем как окончательно потерять сознание, услышал зовущий его голос Ларисы. Этот голос звал его к жизни, к любви, к друзьям и к счастью. И, уже умирая, он понял, что все же будет жить. ДОЛЖЕН ЖИТЬ!

– Вот он! – закричал взволнованный Максим. – Скорее сюда!

Остальные со всех ног бросились на его голос. Быкова осторожно подняли и понесли, а мало что соображающая Лариса пыталась на ходу перевязать его раны.

– Ты будешь жить, слышишь?! – глотая слезы, нежно шептала она прямо в бледное, обескровленное лицо своего любимого. – Будешь! Ты ведь сам говорил, что никто и ничто нас не разлучит, даже смерть! Так выполняй свое обещание! Вернись ко мне, а если не вернешься, то я последую за тобой в любые дали, хоть в рай, хоть в преисподнюю! Куда ты сам пожелаешь идти! Ведь мы с тобой одно целое, ты и я, мы – одно!

Где-то на востоке небо сделалось совсем темным и мрачным, и густые тучи скрыли на небе звезды. Вниз упали первые капли дождя, предвещавшие сильный ливень. Налетел порыв ветра и стал гнуть кроны деревьев, с которых опадала оставшаяся листва. Полыхнули молнии, и одна из них, самая яркая, была совсем прямой и походила на сверкающий меч, меч Господень. Прогремели раскаты грома. Надвигалась ГРОЗА!