Степан Кулик - Операция «Прикрытие»

Понаблюдав за юнцом несколько секунд, Корнеев отрицательно мотнул головой, запрещая ефрейтору самостоятельные действия, и, приняв решение, открыто вышел к уединившейся парочке.

— Guten Tag. Schöner Auswahl, Leutnant. Nahebringen mich mit Jungfrau? Echter Schönheit… [19] Добрый день. Хороший выбор, лейтенант. Познакомишь с девицей? Настоящая красотка…

Незнакомый эсэсовец был само благодушие, и это пугало больше всего. Вчерашний школьник, еще не привычный к офицерским погонам, тут же вспомнил, что эта засада его первое самостоятельное задание, которое он, судя по всему, успешно провалил. И теперь новоиспеченному лейтенанту грозит как минимум Восточный фронт. Да и то — в том случае, если начальство захочет вспомнить, чей он сын, и проявит снисхождение…

— Schuldiger. [20] Виноват.

— Ну ну… Не тушуйся, дружище. Все мы были когда-то молоды, — огорошил его Корнеев, произнеся пару фраз по-русски, а потом снова перейдя на немецкий язык: — Жить хочешь?

— Это что, шутка? — опешил немец. — Как прикажете вас понимать, господин оберштурмфюрер?

— Да так и понимай, парень. Перед тобой те, кого ты ждал в засаде. Русские диверсанты. Поэтому и спрашиваю: жить хочешь?

Одновременно с этим ефрейтор Семеняк продемонстрировал немцу нож.

— Хенде хох! Так понятнее?

Немец дернулся в сторону, но дорогу ему заступила девушка. Строго глядя в глаза лейтенанту, она расстегнула его кобуру и вытащила из нее офицерский люггер.

— О, мой Бог… — выдохнул немец, более всего ошеломленный тем обстоятельством, что и эта милая девушка оказалась русской диверсанткой. А он-то почти влюбился в нее… Хотел даже отпустить. Не отдавать солдатам.

— С Богом после будешь договариваться, лейтенант!.. — нетерпеливо подстегнул его Корнеев. — Сейчас не время. Итак, я в третий раз интересуюсь: ты хочешь жить и спасти своих солдат, или — предпочитаешь умереть за фюрера?

О фюрере майор спросил опрометчиво и сам понял это, когда заметил, как подобрался парнишка. Правильная немецкая речь и форма эсэсовского офицера наверняка навели его на мысль о проверке.

— Дай я с ним потолкую, командир… — вмешался Степаныч. — Не верит он тебе, фрицем считает… Типа гестаповская проверка.

— Подожди… — остановил ефрейтора Корнеев и продолжил по-немецки: — Послушай, лейтенант. Долго уговаривать тебя я не собираюсь. Наши государства воюют уже четвертый год, и после всего того, что гитлеровцы натворили на моей родине, у меня не дрогнет рука тебя порешить прямо здесь. Но войне скоро конец. Так зачем проливать лишнюю кровь? Решайся скорее. Но не забудь: если захочешь выбрать героическую смерть, то вместе с тобой умрут все твои солдаты. Я прикажу забросать их, спящих, гранатами. Там в землянке и сгниют. И времени на раздумье у тебя нет. Ну? Сдаешься?!

— Да…

— Теперь наш выход, Кузьмич, — пробормотал Малышев, отряхиваясь и приводя в порядок форму. — Жаль, что у меня только унтер-офицерские погоны. Надо было каким-нибудь гауптманом вырядиться. Все больше доверия к словам. Ладно, я пошел, а то, чего доброго, покалечат нам сгоряча нашего пилота. Кто тогда рулить будет? А ты, старшина, — минут через десять подтягивайся. Вот, держи вторую «лимонку». С немецкими гранатами эффект не тот. Пока не выдернут шнур, угрожать смысла нет, а когда дернул — сразу бросать надо… Не позабыл еще, как мы того штабного полковника брали?

— Это на «Хенде хох», что ли? — уточнил Телегин, припомнив прошлогодний случай.

— Именно, — кивнул Малышев. — Только я сперва попробую их хитростью взять. Если все получится, они нам еще помогут с самолетом управиться. Но как бы то ни было, в любом случае надо сделать так, чтоб фрицы Колесниковым прикрываться не могли.

Малышев еще раз продемонстрировал старшине растопыренные пальцы обеих рук, напоминая о десяти минутах выжидания, и поспешил к дому. Вовремя…

Судя по шуму, доносившемуся изнутри лесной сторожки, допрос пленного стремительно переходил из разговорного стиля в прикладной. Как минимум во вторую стадию — когда угрозы начинают подкреплять оплеухами и затрещинами.

— Немедленно прекратить! — заорал Андрей, сильным пинком распахивая дверь. — Это спецоперация по проверке бдительности на охраняемом объекте! Пленник — переодетый офицер! Смирно, болваны! Кто здесь старший?

Капитан Малышев не случайно попал в разведку. Ведь при изучении иностранных языков труднее всего — не заучить наизусть сотню-другую словосочетаний, а уметь произносить их так, как коренной житель той или иной местности. И каким же изумлением стало для всех, а в первую голову для него самого, когда при поступлении в военное училище выяснилось, что деревенский парень не только прекрасно понимает немецкий язык на слух, но и разговаривает на нем с неподражаемым баварским акцентом.