Эндрю Кейт - Кровь героев

Она отвернулась, и ни Алекс; ни Макколл ей не ответили.

Наконец Алекс вновь заговорил, и голос его звучал задумчиво и встревоженно:

— Варвары…

Грейсон Карлайл часто говорил о необходимости сдерживания варваров у ворот. Как сказал он однажды своему сыну, это сражение, которое они обязаны продолжать невзирая ни на что.

— Значит, если мы позволим захватчикам победить, — стал развивать свою мысль Алекс, — Федеративное Содружество развалится по частям. Гражданская война… и анархия станет еще хуже, чем до прихода кланов. И варвары типа фон Бюлова будут распоряжаться жизнями своих воинов, как пешками на шахматной доске. И кто тогда воздвигнет преграду против той темной эпохи, которую несут они с собой?!

— Да, — мягко согласился Макколл. — Именно прротив этого твой отец всегда борролся. — Он невесело усмехнулся. — Если бы ты был таким, как фон Бюлов, сынок, ты не стал бы беспокоиться о тех, кто погиб. Но если бы ты был таким, как он, то люди никогда не пошли бы за тобой.

— Макколл, сэр, я не знаю, могу ли называться таким лидером, который нужен Серому Легиону Смерти, — сказал Алекс. — Я уже понаделал кучу ошибок и еще понаделаю… а ошибки стоят жизней. Какое я имею право посылать людей на смерть ради даже самых прекрасных идей?

Каледонец пожал плечами.

— А какое прраво имеет на это прринц Викторр Дэвион? Или геррцог Рричард Штайнерр? Ты лидерр потому, что им был твой отец. И еще, что бы ты там насчет себя ни думал, в тебе есть то, что заставляет людей добрровольно идти на смерть. Я говоррю о высокой ответственности, иногда очень тяжелой. Но давай смотрреть на вопрос по-другому. Какое ты имеешь прраво отворрачиваться от этой ответственности? У тебя есть то, за что стоит срражаться, и есть шанс все изменить… и ты обладаешь талантом вести за собой людей. Срражение в Колтбрридже это доказало. Ты не можешь отсиживаться в кустах, когда знаешь, что есть дело, которрое надо сделать. Так делай это дело, а потом рразбиррайся, где ты соверршил ошибку, а где поступил прравильно, где учел последствия, а где ими прренебррег. Спрроси у своей совести.

Алекс вновь устремил взгляд на восток, к встающему солнцу. Макколл был прав: слишком долго он жил, подчиняясь чужим решениям. После смерти Де Вильяра Макколл уговорил его принять всю ответственность командующего на себя, и еще раз — после Данкельда. Но откуда-то со стороны подкрадывались и сомнения. Он не хотел брать на себя ответственность за погибших людей. Эта сторона войны не вязалась с понятием о воинской славе — вечно думать о друзьях и товарищах, которые уже никогда не вернутся с поля боя.

Если Серый Легион Смерти не переломит ход войны, тогда продолжение борьбы ради чести и славы — большая глупость. Но если своим сопротивлением они окажут значительное влияние на общее состояние дел, то уравнение становилось далеко не таким однозначным. Если Легион не будет сражаться, то от этого проиграет не только он. Есть вещи, которые надо защищать и за которые воины должны проливать свою кровь… как, например, удержать страну от скатывания в анархию.

Решение должен принять только он и никто другой…

— Хорошо, — сказал Алекс. — Мы будем драться… мы будем бить фон Бюлова на каждом шагу всеми силами, которые у нас есть, и так долго, как сумеем. — Он помолчал. — Но мы должны дать возможность уйти всем, кто захочет, майор.

— Ты дашь Де Врри коррабль? Алекс покачал головой.

— Нет. Все, кто выйдет из игры, пусть идут. в горы, как сказал Де Ври. Но мне кажется, «Европа» нам еще понадобится, майор. У меня есть идея, как блокировать Халидон, и для этого нам как раз понадобится «Европа»…

Охранники в юбках планетарной гвардии открыли заднюю дверь губернаторского левитатора. Кейтлин Де Ври вздохнула и шагнула внутрь. Ее отец поднял голову, сидя за столом, установленным там, где обычно располагались пассажирские места.

— Кейтлин…— Он вышел из-за стола с грустным видом. — Я… Я рад, что ты пришла.

— А я нет, папа, — медленно произнесла она. — После всего, что произошло… Мне вовсе не хотелось тебя видеть.

Он отвернулся.

— Я понимаю. Я понимаю, Кейт. Я разрушил все, даже наши с тобой отношения.

— Алекс сказал мне о прыжковом корабле. И еще сказал, что не пойдет на это. Губернатор кивнул.

— Он недавно звонил мне. Дурацкая гордость… Почему никто из них не хочет посмотреть на вещи реально?

— А почему ты не можешь допустить, что еще у кого-то, кроме тебя, могут быть принципы, папа? Я поверила, когда ты сказал, что хочешь спасти Гленгарри от войны. Ты думаешь, что мир — важнее всего остального, и, возможно, если бы большинство думало так же, как ты, мы, воины, не тратили бы столько сил и времени, чтобы придумать, как растерзать друг друга на куски. Поэтому ты поставил свою идею выше Легиона, выше клятвы верности, которую дал семье Карлайлов… и даже выше меня. Почему ты не видишь, что другие люди ценят свои принципы, какими бы они ни были, ничуть не меньше?