Олег Шовкуненко - Приговор судьи

Говорят, что у страха глаза велики. Обычно к полковнику Ветрову эта поговорка не относилась, однако сейчас взглянув на вздымающуюся до самых облаков стену хищного смертоносного тумана, у него неприятно екнуло сердце. Вдруг показалось, что туман изменился, ожил. Эта мутная серая субстанция словно почувствовала наше присутствие, наше приближение. Текущие внутри него потоки неожиданно забурлили, заволновались, потемнели как грозовые тучи. И еще мне показалось, что серая стена стала наклоняться, отращивать гигантский массивный козырек, который будто занесенная для удара дубина стал нависать над самыми нашими головами. Хотя, может это мне только померещилось. И не было никакой дубины. Просто ее роль с успехом играли низкие серые облака, обычные облака, обычного погибающего мира.

Чтобы подобраться поближе к границе тумана нашей группе пришлось изрядно попетлять меж аномалий. Этот извилистый маршрут завел нас совсем не в ту сторону, куда мы направлялись с самого начала. Получилось, что мы обогнули руины тюрьмы и теперь оказались как бы меж молотом и наковальней. Первым являлся все тот же серый туман, а второй черные горы оплавленного бетона и кирпича на месте тюремных корпусов. Находиться здесь было не очень-то и приятно. Ведь если туман двинется, поползет в нашу сторону…

На счастье серая стена оставалась абсолютно неподвижной. С расстояния в две сотни шагов данный факт был виден совершенно отчетливо. Мы радовались этому и одновременно недоумевали. И причина тому имелась. По улицам сожженной дотла Медыни гулял отвратный пропитанный горьким запахом преисподни ветер. Его неожиданные порывы то и дело поднимали облачка черной пыли и отправляли их на смерть в горнила какой-нибудь аномалии. Так вот, именно этот ветер не оказывал на туман ни малейшего воздействия. Плотная серая взвесь ни то что не рассеивалась, она даже не двигалась с места.

– Этот туман что-то стабилизирует, искусственно стабилизирует, – протянул Серебрянцев, внимательно разглядывая пелену впереди. Подсевшее по причине возраста зрение вовсе не помогало в этом, отчего старик морщил лоб и досадливо тряс головой.

– Вполне возможен и другой вариант, – предположил я. – Частицы из которых состоит облако вырабатываются постоянно, причем гораздо быстрее, чем их разносит ветер или осаждает притяжение Земли.

– Все едино, хрен редьки не слаще, – невесело заметил Загребельный.

– Нет уж, уважаемый Андрей Кириллович, вовсе не едино! – возмутился пожилой ученый. – Гипотеза товарища полковника кардинально отличается от моей, а потому…

– Я говорю надо искать причину, – Леший перебил младшего научного сотрудника. – А то, о чем вы оба только что рассуждали, это всего лишь следствие.

– И где же искать эту самую причину? – мне ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть.

– Там, – мой приятель без колебаний указал на бурлящие, будто горные реки, потоки темно-серого тумана.

– Там… – я совсем не весело хмыкнул. – Да мы и так подобрались практически к самой черте.

– Но это нам ничего не дало, – высказал свое мнение Серебрянцев. – Значит надо подойти еще ближе.

– Я согласен идти, – с жаром поддержал его пятнадцатилетний герой.

Глянув на старика и мальчишку, я сокрушенно покачал головой. Вот цирк-зоопарк, два сапога – пара. Один уже ничего не боится, другой – еще. В итоге результат получается один и тот же: страстное желание поскорей сунуть голову в петлю и проверить, на какой вес рассчитана веревка. Черта с два! Вот чего-чего, а я себе такой «роскоши» позволить не могу. На мне лежит ответственность, гигантская ответственность.

– Там люди пропадали, если кто забыл, – мне пришлось стимулировать кое-чей инстинкт самосохранения.

– Все это конечно так, только стоя здесь, ответа мы не найдем, – подписался под словами моих оппонентов Леший.

– Значит трое против одного, – я пробежался взглядом по лицам своих товарищей.

– Максим, у нас только одна дорога – на юго-запад, к Могилеву, – напомнил Загребельный.

Черт побери, хороший аргумент… железный, и ответить на него можно было лишь одним:

– Первым иду я. – Не дожидаясь реакции моей разведгруппы, я повернул голову и стал внимательно изучать пространство, отделявшее нас от границы тумана.

Сейчас мы уже находились за пределами города. Здесь не было оплывших от температуры строений и растекшихся, словно реки в полноводье, асфальтовых дорог. Здесь была лишь голая, прокаленная на несколько метров земля, по которой словно грубый порез с рваными краями змеилось русло Медынки. Сама высохшая река, как и ее берега, представляли собой наибольшую опасность, ведь именно в котлованах, ямах и оврагах чаще всего и таилась «наждачка». С виду она походила на обычную грязь или маслянистое пятно. Вроде бы ничего опасного. Но только попади туда… сотрет, а может разъест, к чертовой матери! Видел однажды, как в совсем небольшую «наждачку» угодила пятиметровая многоногая змея. Так вот, за считанные секунды аномалия укоротила ее ровно наполовину.