Олег Волховский - Люди огня

— Ну, я сделал все, что мог, — сказал он сводам тюрьмы. — Читайте! — кивнул он нотарию.

— Мы, судья и заседатели, — начал нотарий, — принимая во внимание результаты процесса, ведомого против тебя, Петра Болотова из Москвы, Московской епархии, пришли к заключению, после тщательного исследования всех пунктов, что ты в показаниях своих сбивчив и противоречив. Имеются к тому же различные улики. Их достаточно для того, чтобы подвергнуть тебя допросу под пытками. Поэтому мы объявляем и постановляем, что ты должен быть пытаем сегодня же в семь часов утра. Приговор произнесен.

Я прикинул, что до семи осталось минут пятнадцать. Хреново, однако! Ноги были как ватные.

В этот момент сверху послышался шум и приглушенные крики. Отец Александр посмотрел на дверь.

— Идите выясните, что там происходит, — приказал он одному из полицейских. — А мы идем вниз. Я не собираюсь терять время.

Мы спустились по узенькой каменной лестнице, освещенной таким же противным светом, и оказались в комнате, живо напомнившей мне эпизоды старинных романов. Раскаленные угли, щипцы, плети, кошки… Какие-то совершенно незнакомые мне приспособления. Признаться, только теперь я по-настоящему испугался.

— Вы хоть знаете, как всем этим пользоваться? — дрогнувшим голосом спросил я.

— Сохранились средневековые пособия, — любезно пояснил отец Александр. — Там все расписано по пунктам со схемами и иллюстрациями. Очень доходчиво. Брат Лаврентий, поставь бульончику подогреть, пожалуйста, — обратился он к монашку. — Кстати, Петр, это доктор Фотиев, врач, — он кивнул в сторону полного человека в цивильном. — А то мы люди неопытные, переборщить можем.

Я сглотнул слюну. Нет, невозможно! Чтоб в наше время! Запугивают. Да и отец Александр не похож на палача. Хитрый, конечно, как бес, скользкий, как угорь, сладкий, как трупный запах. Но чтоб пытать!

Вернулся брат Лаврентий.

— Начинайте! — бросил отец Александр.

Меня молниеносно раздели этот самый Лаврентий и один из полицейских и связали руки за спиной. Я оторопел от неожиданности. Стало холодно и чертовски неуютно.

— Лаврентий, с чего обычно, — произнес отец Александр и улыбнулся мне: — Вы у нас уже не первый.

Я посмотрел на монашка. Слишком светлые глаза, нет, не печальные, показалось. Злые. Слишком светлые прямые волосы, слишком бледная кожа, слишком тонкие пальцы. Паук!

— Монах-палач! — воскликнул я.

— Что поделаешь, — печально ответил священник. — Профессионалов все равно не осталось. А брат Лаврентий — единственный из нас, кто согласился исполнить этот скорбный долг. Кстати, Петр, я забыл сказать; вы в любой момент можете заявить, что хотите сделать признание. Пытка будет немедленно остановлена.

Я почувствовал, что мои руки еще к чему-то привязывают. «Дыба», — понял я и ошарашенно посмотрел на отца Александра.

— Да, вы угадали, — кивнул тот. — Вы ничего не хотите сказать?

— Нет. — Вот теперь они точно ничего от меня не узнают, решил я.

Веревка натянулась, ноги мои оторвались от пола, и я охнул от боли. Несколько секунд я не осознавал окружающего, но вдруг веревка ослабла — и я упал. Что-то изменилось — казалось, ко мне потеряли интерес. Рядом с отцом Александром стоял тот самый полицейский, которого послали наверх узнать о причине шума, и что-то взволнованно объяснял ему. Лицо брата Лаврентия стало еще бледнее, хотя это казалось невозможным, а откуда-то сверху доносились крики и топот множества ног.

— Развяжите! — с досадой бросил священник палачу, но было уже поздно. В комнату ворвались какие-то люди, явно не имеющие отношения к духовенству. Они были вооружены и настроены весьма агрессивно. Худой жилистый человек лет тридцати с лишним, вероятно предводитель, яростно смотрел на инквизиторов.

— Взять их! — крикнул он остальным, и толпа набросилась на отца Александра и брата Лаврентия. — Взять, я сказал, — повторил он, и его товарищи несколько расступились.

Моих мучителей крепко держали под руки. По благообразному лицу отца Александра стекала струйка крови.

— Вас будет судить тот, кто имеет на это право! — объявил он инквизиторам.

Только теперь на меня соблаговолили обратить внимание. Жилистый предводитель подошел ко мне и совершенно другим тоном испуганно спросил:

— Вас пытали?

Я кивнул.

— Сволочи!

Он достал нож и перерезал веревки, а потом помог мне подняться. Я с наслаждением растирал запястья.

— Вы свободны! — объявил он. — Инквизиция упразднена!