Олег Шовкуненко - Оружейник. Тест на выживание

– У меня больше не было, – это признание далось намного легче, ведь тут я не врал.

– Я догадался, – милиционер кивнул. – Ты ведь не знал, что у каждой нашей разведгруппы имеется полевая медицинская сумка. Ее только следовало найти.

– Ты снова спустился в подвал? – Я попытался предугадать действия майора. – Но ведь там же был газ!

– Ты, Макс, и здесь мне помог. – Анатолий похлопал меня по плечу, то ли хваля, то ли благодаря. – Твой противогаз. Я его тоже нашел. Продул клапаны, надел и поплелся искать противоядие.

Тут майор умолк и не возобновлял рассказ с полминуты, а то и долее. Все это время я лежал, затаив дыхание, все казалось, что это его молчание каким-то боком коснется меня. Как выяснилось в дальнейшем, я ошибся. Нестеров самолично развеял мои страхи:

– Не буду рассказывать, что я ощутил, оказавшись в подвале. – Голос милиционера был пропитан болью. – Пацаны… Мои пацаны. Все те, кого я воспитывал и тренировал. И все мертвы. Знаешь, ведь когда я спускался туда в первый раз, когда меня вела эта девчонка, снайпер… ведь тогда некоторые из них были еще живы. Мы бросились им помогать, да так и задохнулись сами. Придурки! Олухи! Если бы головой подумали, то вполне могли хоть кого-то спасти. Вытянуть наверх, как ты вытянул меня.

– Откуда тебе было знать, что в подвале газ? Я сам чисто случайно понял, – я инстинктивно, словно испугавшись, постарался увести Анатолия от воспоминаний о Лизе.

– Газ… – словно эхо повторил за мной Нестеров. – Не мог это быть обычный пропан, что в дома подавался. Вся система подачи разрушена давно.

– Есть одно предположение…

Я начал и спохватился. Дался мне этот чертов подвал! От воспоминаний о нем меня сейчас начнет мутить. Там похоронены не только люди, там погребена часть моей совести, моего достоинства. Пусть же они покоятся с миром.

– Ну, чего замолчал? – потормошил меня майор.

– Долгая история и престранная. Сил на нее жалко. Их и так – кот наплакал, – соврал я, угасающим голосом. – Потом… как-нибудь потом.

– Ладно, отдыхай, – согласился Нестеров.

Несколько минут мы и впрямь лежали молча. Потом Анатолий заговорил, хотя я вроде бы и не просил. Наверное, Нестеров многое пережил за эту ночь. Ему просто необходимо было выговориться, с кем-то поделиться.

– Медицинскую сумку я нашел. – Голос майора звучал очень тихо, как будто он находился под гипнозом и озвучивал свои видения. – Ты мне колол средства от ФОВ. Не помню уж, что это такое, но этот препарат, а может, похожий, там был. Вкатил я себе… не помню уж сколько. Но прилично так вкатил.

– А дальше? – я подстегнул Анатолия вопросом, так как мне показалось, что голос его начал слабеть и затихать.

– Дальше все просто. Все как в кино. Щелкнул зажигалкой. Пламя указало, куда сквозняк дует. Нашел дыру. Расширил ее чуток. Так и выбрался. – На этом месте милиционер горько и слегка нервно хохотнул. – Вот тут мое везение и закончилось. Видать, с лекарством я того… Передоз получился. Слабость такая навалилась, что и передать не могу. Качает из стороны в сторону, голова кружится, ноги ватные. Понял я это и решил отсидеться в руинах, подождать, значит, когда полегчает. Забрался в какую-то заброшенную квартиру, прилег и бац… мигом выключился.

– Опасно это.

– Ясное дело, опасно, – согласился милиционер. – Только что я мог поделать? От моего желания уже ничего не зависело.

– А говоришь, везение закончилось, – после паузы пролепетал я. – Ведь, как я вижу, проснулся. Живым проснулся.

– Проснулся, – кивнул Анатолий. – Едва открыл глаза, так сразу и понял, что из огня да в полымя. Вокруг плотная густая серость, сумерки, одним словом. Чтобы добраться до поселка, у меня час времени, в лучшем случае полтора. Чтобы выиграть время, попытался пройти через дом, в котором расслаблялся. Ага, черта с два, везде завалы и тупики. Единственный путь – выбраться на улицу Крылова и обходить руины.

– Этого лучше было не делать. – Мне тут же вспомнилось усеянное труппами поле боя, которое мы оставили после себя.

– Согласен, – вздохнул майор. – Но разве ж я знал. Только выбрался, а там бойня… или, лучше сказать, разделочный цех. Кентавры живые и дохлые. Первые жрут вторых. Кровища, вонь, рев, падальщики прямо под ногами шныряют. Я так и обмер.

– Тут тебя и засекли.

Я лежал, вперив глаза в ржавую арку потолка. Казалось, что это небо. Вот такое оно стало за последние сутки: тяжелое, жесткое, неподвижное, давящее. Этому небу не было места в мире людей. А может, людям в мире, где существует такое небо.