Олег Шовкуненко - Оружейник. Тест на выживание

Чтобы еще более стимулировать все эти их чувства, я открыл огонь из подствольника. У меня оставалось при себе еще штук шесть-семь осколочных гранат, и было бы глупо их не потратить.

Первая же граната разорвалась под брюхом у одного из кентавров, и его прямо-таки подбросило, хорошенько нашпиговав стальным горохом. Ага, получил, сука! Так тебе! Я обрадовался удачному выстрелу. Окрыленный успехом, тут же сунул в гранатомет новый серебристый цилиндрик. Еще один выстрел, еще один пыльный гриб от разрыва, и еще одна тварь, дергаясь и визжа, шарахнулась в сторону. «Ранен… он только ранен», – едва успел подумать я с досадой. Но тут короткая очередь из трассирующих пуль вошла точно в голову кентавра.

Стрелял Пашка. Оказывается, мальчуган все это время был рядом. В горячке боя, сосредоточившись на обстреле своего сектора, я как-то даже позабыл о нем, вернее, почему-то решил, что пацан уже юркнул внутрь БТР. А вот нет же! Пашка остался снаружи, продолжая поддерживать меня огнем из своего маленького автомата. Это, уж поверьте, настоящее мужество! Не дрогнуть, не кинуться под спасительную защиту брони, а упрямо продолжать сражаться на открытом месте, когда прямо на тебя несется стена ошалелых от ярости, опьяненных жаждой крови монстров, – это под силу далеко не каждому. И пусть даже над головой не свистят пули…

Наверное, зря я об этом подумал, о пулях или о чем-то другом, что может, как поется в песне, просвистеть у виска. Мои мысли тут же воплотились в реальность, и в считаных сантиметрах от моего лица пролетел брошенный со страшной силой кирпич. Да, попади он мне в голову…

Я не стал «наслаждаться» воображаемой картинкой, на которой мои мозги лениво стекали по броне «302-го». Я просто выстрелил в том направлении, откуда прилетел метательный снаряд. Тварь юркнула под защиту торчащей из груды кирпичей плиты перекрытия, и мои пули лишь обдали ее фонтаном каменных брызг. «Ну, сейчас начнется», – смутное подозрение промелькнуло у меня в голове.

Разрази меня гром, как я не люблю быть всегда правым! Стоило только подумать о новой угрозе, а она уже тут как тут, добавляет доселе неведомые пикантные ощущения к нашей и без того «веселой» ситуации. Один кирпич… Еще один… Два кирпича… О-о-о, пять кирпичей и еще битый чугунный радиатор от системы центрального отопления! Все это стало падать вокруг нас с грохотом горного обвала.

– Внутрь! Живо внутрь! – не своим голосом заорал я, поворачиваясь к Пашке.

Мальчуган не обладал моим житейским опытом, инстинктами и чувствами, помогающими предвидеть всякую напасть, поэтому был растерян и обескуражен. Он прекратил огонь, слегка присел, закрывая голову поднятым вверх автоматом, как будто это могло его спасти от удара, способного проломить даже добротную дубовую дверь.

– Ах ты, мать твою! – это я уже кричал скорее самому себе, так как парализованный страхом мальчишка был явно не способен действовать.

– А-а-а! – с этим воплем я налетел на Пашку, сгреб его в охапку и толкнул в темное жерло узкого дверного проема.

За спиной вдруг так громыхнуло, что я сиганул внутрь БТР вслед за Пашкой, причем проделал это с таким напором, энтузиазмом и скоростью, что наверняка мог посоперничать с самим Суперменом. Бронедверь за моей спиной тут же захлопнулась. Видимо, кто-то из разведчиков был начеку и ждал нашего появления.

– Молодец, вовремя! – Это была моя мысль, произнесенная вслух. Возникла она сразу же после тяжелого удара, от которого металл за моей спиной загудел, как церковный колокол.

– Все к амбразурам! Я за руль. Убираемся отсюда! Немедленно убираемся!

– Как так убираемся? – Меня схватил за плечо худощавый мужик средних лет. – А как же все остальные?

Этот вопрос я уже слышал от Пашки, и ответ на него будет тем же, страшным, мучительным, жутким в своей неправдоподобности:

– Мертвы. Все мертвы. Видел собственными глазами.

Я произнес это громко, специально громко, чтобы дошло до всех, кто сейчас оказался в брюхе «302-го».

– Не может быть! – выдохнул встречавший нас разведчик.

Этот его стон словно на миг парализовал все и вся. Люди замерли, стих грохот выстрелов и звон бьющихся о железо стреляных гильз. Вдруг наступила такая тишина, что можно было отчетливо расслышать удары собственного, бешено колотящегося сердца.

Однако все это длилось лишь мгновение, одно короткое мгновение. Очередной удар по броне вывел из оцепенения, по крайней мере, вывел меня:

– Огонь! Не прекращать огня!