Олег Шовкуненко - Оружейник. Тест на выживание

Преподанный урок не прошел даром. Решимости и желания поквитаться у наших врагов поубавилось. Причем поубавилось настолько, что до их мозгов наконец дошел зов, сигнал об эвакуации, поданный… Кем? Я когда-нибудь обязательно это узнаю.

Наблюдая за бегством кентавров, Нестеров облегченно вздохнул:

– Фух, слава богу. Кажись, от зверья мы избавились.

– Зверье-то зверье, но раненого своего забрали, – протянул я задумчиво.

– А может, они его потом сожрут, как тех, возле магазина?

– Все может быть, – я вяло пожал плечами. – Кстати, Толя, спасибо за ремень. Без него расшибся бы о стекло.

– Всегда пожалуйста.

Я не видел лица майора, но почувствовал, что он улыбнулся.

– А ты тяжелый, Максим. Ноги мне все отсидел. Уж и не чувствую их совсем.

– Хочешь пересесть в ковш? – пришло мое время усмехнуться.

– Нет уж. Лучше здесь потерплю.

– Я почему-то так и думал, что ты откажешься.

Мы занимали себя всякой несущественной болтовней, выжидая момент, когда можно будет тронуться в путь. Хотя, по правде говоря, как его определить? Не поезд все-таки. Расписания, которое подсказало бы нам время отправления, просто не существовало.

– Пора, что ли? – Это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Давай, – согласился майор.

– Ну, бог не выдаст, свинья не съест. Поехали!

Как только погрузчик выкатился под открытое небо, я слегка притормозил. Мы с Анатолием стали оглядываться по сторонам. Вроде тихо. Движения – ноль. Вернее, почти ноль. Кое-где в густой серо-коричневой дымке угадывалось мелкое и быстрое шевеление. Но это не опасно. Это какие-то небольшие твари пробрались на стойбище и подбирают объедки, оставшиеся после хозяев. А судя по вони, которая все больше и больше пробивалась в кабину, этих самых объедков здесь имелось порядком. Тлетворный запах разложения я уловил, еще валяясь внутри бетонного кольца. Только тогда у меня недоставало сил, чтобы осознать, что это такое.

– Какая вонь! – пробурчал Нестеров.

– Да уж, – согласился я. – Куда ехать? Ты говорил, что знаешь местность.

– Мы на окраине Мамонова.

– Это где?

– Полкилометра южнее Можайского шоссе. Выскочим на него на уровне Лохино, это чуток поближе к лагерю, чем Кутузовский микрорайон.

– Далеко нас уволокли гады. Километров пять будет.

– Где-то так.

– А спрямить никак нельзя?

– Тут прямо перед нами железка проходит. Через насыпь и рельсы это чудо техники не переползет. Поблизости только два переезда. Тот, о котором я тебе толковал, и второй, возле платформы Баковка. До Баковки придется петлять по улицам. А сейчас на них, сам знаешь, черт-те что может твориться.

– Понятно. – Я принял решение. – Рисковать не будем. Показывай путь на Можайское.

Чтобы выскочить на необходимую нам дорогу, пришлось огибать склад. Прощай, старый ангар! Сегодня ты нам здорово помог, ты был домом и крепостью, другом и защитником, ты дал все то, что помогло нам выжить. Испытывая к ржавому сооружению чуть ли не сентиментальные чувства, я провожал его взглядом.

– А это еще что такое?! – Возглас Нестерова заставил меня уставиться в лобовое стекло.

На фоне багровых предзакатных облаков вырисовывался высокий остроконечный пик. Он, словно скала, возвышался над нами, подавляя размерами и массой, заставляя почувствовать себя мелким и ничтожным.

– Вот цирк-зоопарк! – Я резко остановил погрузчик.

– Откуда здесь эта хрень взялась? – пролепетал Нестеров. – И что это такое?

В неясном свете сумерек было сложно разобрать материал, из которого сложена пирамида. А то, что это была именно пирамида, не оставалось никаких сомнений. Я совершенно ясно мог различить грани. Их было четыре. Прямо Египет какой-то или… или… Черт побери, или пирамиды ханхов!

Я тут же врубил свет. Ожиданию увидеть играющий на бронзовых боках отсвет так и не суждено было сбыться. Вместо этого я обнаружил плотно слежавшуюся массу домашней утвари, предметов обихода и бытовой техники. Вкраплениями в ней являлись полуистлевшие трупы скорпов, циклопов и других крупных животных. А в одном месте взгляд натолкнулся на обглоданный череп человека. Все это выглядело как гигантский монумент, олицетворявший то, чем стала теперь Земля: разруха, запустение, смерть и ужас.

– Вот это да… – подавленно прошептал майор. – Теперь понятно, куда они таскали все эти предметы. Только вопрос, на хрена им эта куча?

– Это не куча, – я отрицательно покачал головой.

– А что же тогда?

– Подношения, дары. А все это место – святилище, храм.